Тайные операции нацистской разведки 1933-1945 гг.

Отправляясь в Берлин, Вольф отдавал себе отчет, что поездка таила большую опасность. На аэродроме в Берлине его встретил профессор Гебхард, личный врач и ближайший помощник Гиммлера. Он отвез Вольфа в свою клинику в Гогенлихене, где его ожидал Гиммлер. При всем старании рейхсфюреру не удалось скрыть своего состояния. Было заметно, что он еще сильнее, чем во время их мартовской встречи, нервничает, лихорадочно ищет выход. Когда Гиммлер начал разносить Вольфа, обвинив его чуть ли не в государственной измене, тот показал письмо посла Рана, адресованное фюреру. Ран дал понять, что контакты с союзниками (он не указывал, кто их наладил) могут быть полезны Гитлеру, так как, возможно, позволят приостановить наступление союзников в Италии. Письмо предназначалось именно на тот случай, если Вольфа вызовут в Берлин для объяснений. Поскольку и Гиммлеру, и Кальтенбруннеру было известно, что Ран пользуется абсолютным доверием Гитлера, они не могли с этим не считаться. Очевидно, письмо сыграло свою роль. Прочитав его, Гиммлер несколько утихомирился.

Днем появился Кальтенбруннер и, как и ожидал Вольф, наотрез отверг его предложение о капитуляции. Он заявил, что располагает неопровержимыми доказательствами измены Вольфа, о чем и доложил фюреру. Однако Вольфу показалось, что Кальтенбруннер имел при себе папку с документами. В ней, как потом выяснилось, содержалась неполная информация о переговорах с американцами, которую РСХА удалось получить через свою агентуру в Италии и Швейцарии.

Спор затянулся до полуночи. Вольф, чтобы закончить разговор в свою пользу, прибег к уловке: он сказал, что намерен сейчас же отправиться к Гитлеру, и предложил Гиммлеру и Кальтенбруннеру присоединиться к нему, чтобы в их присутствии дать объяснения фюреру. Гиммлер отказался, заявив, что, после того как войска под его командованием понесли в Восточной Германии огромные потери, он не пользуется у Гитлера прежним доверием.

Кальтенбруннер и Вольф прибыли в Берлин в ночь с 17 на 18 апреля. Присутствие шофера мешало продолжить разговор в пути. Автомобиль остановился у здания рейхсканцелярии, где находился бункер Гитлера. Перед входом Вольф, воспользовавшись тем, что они были одни, припугнул Кальтенбруннера, сказав, что, если тот снова начнет обвинять его в тайных переговорах и показывать фюреру донесения своих агентов, он заявит, что уже сообщал о контактах с Даллесом Гиммлеру и Кальтенбруннеру во время предыдущего приезда в Берлин, но они настояли скрыть это от Гитлера.

Рано утром 18 апреля они появились в бункере и стали ждать в приемной перед личными апартаментами фюрера. Вскоре появился Гитлер. Он направлялся в конференц-зал, где военные руководители обычно собирались на традиционные «обсуждения положения». Он был удивлен, заметив Вольфа, однако предложил ему подождать.

Около пяти часов утра пригласили Вольфа. Во время разговора Гитлера с Вольфом Фегеляйн и Кальтенбруннер хранили молчание. Подробности этой беседы были восстановлены Вольфом позднее, когда всех остальных участников этой встречи уже не было в живых. Трудно судить о достоверности сведений, сообщенных Вольфом, особенно если учесть, что беседа протекала в атмосфере подозрительности и соперничества, когда каждый из нацистских лидеров заботился прежде всего о том, как спасти себя, и больше всего боялся быть обойденным другим. Согласно этим сведениям, Гитлер внешне держался по отношению к Вольфу дружелюбно, хотя был настроен критически. Он расценил близость генерала к союзникам, о которой ему доложил Кальтенбруннер, как «колоссальное игнорирование власти», но не стал обвинять Вольфа в самовольных действиях. Фюреру, по словам Вольфа, не понравилось, что тот «замешан в жизненно важном для всего рейха политическом деле, будучи осведомленным о положении лишь на одном южном участке фронта и поэтому лишенным возможности понять, как его односторонние действия могут повлиять на тотальный план Гитлера»[308]

.

Вольф пустился в подробные объяснения ситуации. Он напомнил Гитлеру, что, когда он был у него в прошлый раз и доложил, что к нему засылают своих посланцев Ватикан, англичане и американцы, фюрер не запретил контактов. Вольф использовал это как «активное их узаконение», что таким же образом истолковал реакцию Гитлера и имперский министр иностранных дел. Вольф объяснил, что причиной, по которой он не информировал о встрече с Даллесом 8 марта, послужило то, что, установив этот контакт по собственной инициативе без официального одобрения Гитлера, он тем самым хотел дать фюреру возможность при неблагоприятном исходе остаться в стороне. «Мне было ясно, заявил Вольф, — что если я провалюсь, то вы от меня в интересах рейха должны будете отказаться». В заключение Вольф сообщил, что его затея увенчалась успехом. Он счастлив поведать Гитлеру, что с помощью Даллеса ему удалось проложить канал связи, ведущий прямо к американскому президенту и премьер-министру Великобритании, если, конечно, фюрер найдет нужным воспользоваться им.