Тайный гость

В самом конце четвертой стражи[48], как раз когда на колокольне Знаменского монастыря ударили в колокола, созывая народ на вечерню, к красному крыльцу палат английского двора подъехал крытый возок, из которого вышли двое. Один, молодой, крепкий, поджарый, с крупной «лошадиной» головой и глазами навыкате, одет был как знатный московский вельможа. Второй, много старше первого, могучий, широкоплечий, с «породистым» лицом, обрамленным длинными седыми волосами, одеждой своей более всего походил на монаха.

Тот, что моложе, быстрым шагом подошел к сторожу, державшему наготове алебарду, и, надменно выпятив нижнюю губу, важно произнес:

– Доложи, главный судья Земского приказа думный дворянин[49] Степан Проестев желает видеть английского посланника.

– По какому делу? – нимало не смутившись высокой должности посетителя, нехотя ответил охранник.

– По государеву, дубина! Я что, по-твоему, на исповеди? Давай бегом!

Охранник отвел глаза в сторону и упрямо замотал головой.

– Не имею права! Я на посту.

– Чего сказал? Да я тебя в капусту!

Глаза Проестева сузились, лицо побелело от гнева. Не думая о последствиях, он яростно замахнулся на сторожа своей тростью с тяжелым бронзовым наконечником, искусно выполненным в виде оскалившейся морды медведя. Охранник, видимо, предполагавший нечто подобное, издал громкий боевой клич, похожий на вопль, и выставил вперед свою алебарду. Не дожидаясь печальной развязки, отец Феона сделал шаг вперед и рукой схватился за древко направленного на судью оружия.

– Как же увидеться с послом, мил человек, коль ты и звать не желаешь, и внутрь не пускаешь?

Монах говорил спокойно, но в голосе его слышались стальные нотки. Охранник тщетно пытался освободить свою алебарду. С таким же успехом можно было пытаться руками вырвать из земли дерево. Не веря своим глазам, он сделал еще одну попытку с тем же результатом. Молодой, крепкий воин не смог даже пошевелить своим оружием. Между тем на шум из дверей палат выбежал ассистент одного из четырех находившихся в Москве консулов торговой компании. Узнав, в чем дело, он без колебаний и предельно вежливо пригласил непрошеных гостей внутрь. В казенной палате он усадил их за большой обеденный стол и, попросив немного подождать, скрылся в дверях черного хода.

Дождавшись, когда за порогом стихнут шаги англичанина, отец Феона бросил удивленный взгляд на Проестева, который, казалось, был совершенно расслаблен и весьма доволен собой.

– Ты, Степан, чего вдруг разбушевался?

Проестев поудобней развалился на тяжелом резном стуле с высокой спинкой и улыбнулся.

– А пусть англы голову ломают, чего вдруг главный судья Земского приказа с порога угрожать стал! Как они на этом сидят? – добавил он, недовольно ерзая.

Ждать пришлось долго. Все это время в помещение кто-нибудь заходил. Взъерошенный ассистент с сообщением от консула. Чопорный лакей с кувшином посольского клерета и парой оловянных кубков с золотой насечкой, наконец юная распутница Марта, принесшая поднос с легкими закусками.

Вонючий козий сыр и сухие, как подметка сапога, галеты Проестев с презрением отодвинул в сторону, вино же лишь слегка пригубил и сразу сморщился, точно клюкву съел.

– Скалдыри! – произнес с чувством. – По такому содержанию, что они получают от нас ежедневно, могли бы что-нибудь приличное предложить!

– Что, например? – насмешливо спросил отец Феона.

– Да любой полугар[50] лучше, чем эта кислятина! – вскипел Проестев и вскочил с места. – Чего ждем? Где чертов посланник? Я теряю остатки своего ангельского терпения!

Сразу вслед за резким и раздраженным возгласом начальника Земского приказа в казенной палате подозрительно быстро объявился новый, незнакомый мужчина, точно он все это время просто ждал за дверью и вошел, когда терпение у русских окончательно лопнуло.

Вошедший выглядел болезненно бледным и сухим, как вяленый лещ, но при этом держался вызывающе надменно и чопорно. Но это был не английский посланник Джон Мейрик, которого Феона встречал при дворе царя Василия Ивановича Шуйского.

– Ты кто, раб божий? – нелюбезно спросил незнакомца Проестев, также, видимо, знавший Мейрика в лицо.

– Я секретарь посольства. Мое имя – Ричард Свифт.

– Как? – встрепенулся Феона. – Ричард Свифт?

– Точно так! – вежливо склонил голову церемонный Свифт.

– А нам нужен не секретарь, а посланник.

Проестев свирепо надул ноздри, оскорбленный чванством англичанина.

– Так что пошел вон и зови начальника!

В ответ на столь нелестные слова сурового судьи Свифт и ухом не повел. Он еще раз вежливо поклонился Проестеву и с чувством глубокого самоуважения ответил, тщательно подбирая русские слова.

– Милорд, вынужден принести вам самые глубокие извинения от лица его превосходительства. Жестокий приступ подагры уже несколько дней не дает ему ни малейшей возможности подняться с постели. Приходится опасаться за здоровье сэра Джона, ведь от этого недуга легко и умереть!

– Вот как? – недобро скривился Проестев, нимало не поверивший в жестокую болезнь главного в Москве английского дипломата. – Может, ему нужен царский доктор Валентин Бильс?