Так держать, Дживс!

Мне в общем-то неплохо удавалось сочетать роль зрителя с родственным долгом: каждый Божий день, сопровождая дядю, я с радостью наблюдал, как он высасывает дневную дозу минеральной воды, – что уж тут скрывать, мы, Вустеры, как никто любим забавное зрелище. И вот как-то, в середине второй недели, когда я в очередной раз наслаждался этим представлением, меня окликнули. Это была тетя Далия.

– Вот так встреча! – обрадовался я. – Вы-то что здесь делаете?

– Приехала вчера с Томом.

– Подлечиться прибыл? – с надеждой спросил дядя Джордж, поднимая голову от своего адского пойла.

– Да.

– А вы сами-то как?

– То же самое.

– Ага! – обрадовался дядя Джордж. Первый раз за все это время я увидел его счастливым. Он высосал свою воду до последней капли и в соответствии с программой, где следующим пунктом значилась энергичная прогулка в преддверии массажа, ретировался.

– Вот уж не думал, что вы способны бросить свою газету, – улыбнулся я и вдруг, пораженный радостной догадкой, спросил: – А она, случаем, не прогорела?

– Прогорела? Да что ты! Я оставила присматривать за ней приятельницу. А газета моя встала на ноги. Том дал пару тысяч и пообещал еще. Удалось ухватить права на сенсационные мемуары «Длиною в жизнь. Чистосердечные воспоминания леди Бэблокхайт». Будем печатать с продолжением. Это настоящая бомба! Тираж поднимется вдвое, а добрые имена половины лондонских знаменитостей разлетятся вдребезги.

– Ого! – воскликнул я. – Так, значит, у вас все в ажуре – принимая в расчет «Чистосердечные воспоминания» и ту статью миссис Литтл?

В этот момент тетя Далия что-то пила. Запах этого пойла можно было сравнить с утечкой газа на кухне, и, признаться, мне подумалось, что именно поэтому ее лицо перекосилось. Но я ошибся.

– Не напоминай мне про эту особу, Берти, – простонала она. – Вот люди бывают!

– А я-то думал, что вы на дружеской ноге.

– Уже нет. Поверишь ли – наотрез отказалась отдать мне статью…

– Как?!

– …и только потому, что их величество обижаются на меня. Повар, видите ли, перешел к нам.

Я ничего не понимал.

– Анатоль от них ушел? А как же горничная… – спросил я тихо.

– Да что с тобой, Берти? Ты что это там бормочешь? При чем тут горничная?

– Ну как же, я так понял, что…

– Готова поспорить, что ты ничего в своей жизни никогда не понимал, – отрезала она, со стуком поставив пустой стакан. – Ну вот, слава Богу, и выпила. Только благодаря минеральной воде я выдерживаю удары судьбы. Теперь надо проследить, чтобы и Том свою дозу выпил. Бедняга, до чего же он ненавидит лечение на водах! Я-то, как могу, его подбадриваю, все это, дескать, нужно, чтобы обрести форму, необходимую для употребления блюд Анатоля. А это, поверь, стоит того, чтобы потренироваться. Да, Анатоль – мастер своего дела. Отчасти понимаю, почему эта Литтл так взбесилась, когда он от них ушел. Но в работе эмоциям не место. Она не имеет никакого права отказывать мне в статье из-за личных разногласий. Велика важность, повар ушел! И потом, куда она, спрашивается, ее денет? Идея тут моя, не подкопаешься – на это и свидетели найдутся. Пусть только попробует в другую газету пристроить – хлебнет у меня неприятностей! Кстати, чего это Том не идет пить свою сернистую воду?

– Позвольте, а как же…

– Да, Берти, – вспомнила тетя Далия, – беру назад свои слова, ну насчет этого твоего Дживса. Это парень что надо!

– Это Дживс-то – что надо?

– Ну да. Принимал участие в переговорах. Проявил себя с очень хорошей стороны. И, между прочим, внакладе не останется. Уж будьте покойны, я за этим прослежу. Слов нет, как я ему благодарна. Еще бы! Уже сейчас Том безропотно расстается с парой тысяч, а что будет, когда Анатоль разойдется как следует? Да я ни в чем отказа знать не буду – просто дух захватывает!

Я встал.

Тетя Далия умоляла меня остаться, чтобы посмотреть, как лечится дядя Том, – такое, дескать, пропускать преступно, – но ждать я уже не мог. Я взбежал наверх, оставил записку дяде Джорджу и следующим же поездом отбыл в Лондон.

– Я вас слушаю, Дживс, – начал я, вернувшись из ванны, где смывал грязь дальних странствий. – Рассказывайте все, как было. Начистоту – как говаривала леди Бэблокхайт.

– Вы сказали «леди Бэблокхайт», сэр?

– Да Бог с ней. Лучше расскажите, как разрубили этот узел. В последний раз я слышал, что Анатоль влюблен в эту горничную – тоже нашел в кого! – и отказался с ней разлучаться. И что же?

– Не скрою, первоначально я был обескуражен, сэр. Но затем пришла помощь – неожиданная, но ощутимая.

– Какая такая помощь?

– Совершенно случайно мне пришлось разговаривать с горничной миссис Траверс, сэр. Вспомнив, что миссис Литтл изъявила желание заменить прислугу, я осведомился, не хочет ли горничная перейти на новое место с повышением жалованья. Она ответила согласием, последовала встреча с миссис Литтл, и все было улажено.

– Так что же это за «ощутимая помощь»?