Так тихо плачет супербог

Оба они вели себя совершенно спокойно. В гармонии чувствовалась усталость. Они напоминали двух бретеров, чья дуэль затянулась. Уже не стучали клинки. Господа отбросили шпаги и оперлись на дерево.

Не было между ними ссоры или злобы. Только ожидание лакея с кубком. Потом — тёплой кибитки, чтобы добраться до дома.

Разрушение продолжалось. Дом номер 4 шатало из стороны в сторону. Стол разломило надвое. Ухнула ваза. Франц уже не хотел кричать. Его сковало безразличие. Нервы расслабились.

Неопределённость была спасением. Финал затмил её. Франц долго бежал от жизни. Но не мог не ощутить лёгкости от близости конца. Словно резко разжался чей-то кулак, державший его селезёнку.

За окном выли сирены и кричали голоса.

Франц сел на табуретку, спрятал лицо в ладони и почувствовал до чего сильно устал. С потерей Юрия он ощутил себя посреди ледяного космоса. Там, откуда всё началось: возле Солнца и его упрёков.

Друзей Франц не нажил, семьи не завёл. Остался один.

Потеряв очаг тревоги, Франц не знал куда приткнуться. Он оглядел беспорядок и увидел своё отражение в битом серванте.

Он почувствовал то же отвращение, что и Щелкунчик из старого мультфильма. Ещё подростком он потряс Франца одной сценой. Той, где Щелкунчик видит себя уродливой куклой под звуки Pas de Deux.

Тогда Франц ощутил необъяснимый ужас. Словно увидел то, что пригодится позже. И до сего дня не понимал, чем оно понадобится.

Юность готовила Франца к этому прозрению. А почему? Франц задумался. Домишко и де Трая тем временем всё подбрасывало.

Франц всё сидел на табуретке. Додуматься до ответа он не успел.

Осмелев, де Трай рванул к двери. Франц поднял вокруг них пузырь силового поля. Он объял де Трая как желе. Щелчком пальцев Франц разделил пузырь на две части. В одной укрыл себя от летящих осколков. А во второй закупорил де Трая. В попытках выбраться наружу тот застучал по нему руками и ругался. И так были нелепы, человечны эти попытки, что в мозгу Франца вспыхнуло озарение.

Оно не появилось из неоткуда. Эта мысль уже была в нём.

Да, всё началось с Солнца.

Это всё оно. Огромное озеро из огня и света. Бурлящее, изменчивое Солнце. Но разве Франц понял его упрёк до конца? Он услышал лишь то, как слаб и жалок сам. Вывел: чтобы жить, ему нужно возвыситься над собой и оставить какой-то след. А Солнце не говорило об этом.

Щелкунчик тоже был о другом — Франц смотрел в отражения и видел не себя. А то, чем не мог стать. В том он допустил ошибку. Погряз в самом себе. Мир простирался дальше, много дальше. Из-за Франца погиб Юрий. От чистой прихоти мог погибнуть и де Трай.

Францу стало стыдно. Но этот стыд освежал и приводил мысли в порядок. Затем он ужаснулся тому, как просто устроил эту иллюзию. Что-то изменилось. И то ли утончились его чувства, то ли пришёл ум.

Он понял, что уже не сможет повторить.

Франц посмотрел на де Трая. Человечек почуял взгляд и настороженно затих. Франц горько улыбнулся: и этого щелкопёра он хотел убить? Полупьяного, испуганного, уже без очков и повязки. Этого Колби, который убьётся сам, оставь ты его одного на минуту.

Во Франце подняла голову ещё одна мысль: раз Юрий погиб, он не мог пропасть просто так. Колби М. де Трай заплатит за всё.

Франц снова потянулся за ножом, но сдержался. Что уже? Ничего не вернуть. Убийство из мести — бестолково. Лучше купит панихиду.

Он ещё раз взглянул на де Трая и покрепче сжал его блокнот.

Человечек остаётся жить. Но это свидетельство уходит с Францем.

Не сказав ни слова, Франц распахнул окно и вылетел наружу. Пузырь лопнул, и крики де Трая стали громки. Он просил Франца остаться и не подвергаться себя опасности. Франц не слышал. Его ум, душа и все его чувства до единого устремились к солнцу. Он летел наверх.

Внизу суетился Ретазевск. Кукольные машины пожарников и кареты скорой помощи носились туда-сюда. С высоты Франца они казались не больше, чем блошки. Люди приходили в себя среди развалин.

Рядом с разбитым Домом пионера дети уже ковыряли пыль.

Франц улыбнулся. Хоть будущее вступило в силу, Ретазевск жил.

Он пронёсся над главпочтамтом, «головой» и школой номер 10, над филармонией и РЕТАЗЬВОДСТРОЕМ. Франц не спешил уходить за атмосферу и полз не выше многоэтажного дома. Он упивался видами Ретазевска перед тем, как город забыл бы его навсегда.

В том не было скорби. Франц готовился слиться с Солнцем.

Он очертил город по кругу, улыбнулся каждому кусту и взлетел.

На этот раз Франц не задержался в облаках и сразу пронзил атмосферу. Он остановился только в ледяной пустоте с точками звёзд. Абсолютно один, ненужный никому. Но полный смысла.

Перед ним не пронеслась вся его жизнь. У неё не было сути. Франц переболел ей как корью. И теперь готовился понять, кто он такой.

Франц напряг мускулы и за минуту пересёк всю высоту, разделявшую его с Солнцем. Теперь Франц стоял перед ним на равных. Он понял, чего оно хотело через свои упрёки. И был готов отдать это.