Такой я видел Японию

Жарко и душно. Мы мокрые, рубашки прилипли к телу, пот льет по лицу градом, слепя глаза. По дороге к большому храму на промежуточных площадках — храмы-пагоды, украшенные выточенными из дерева фигурами людей и птиц в натуральную величину. Поднявшиеся подходят к широко открытым дверям, бросают в решетчатый ящик, установленный у дверей, монету, затем, молитвенно сложив руки, склоняют головы и через несколько секунд отходят. Так поступают все — старики и молодые. Мы видели туристов, молодых людей с рюкзаками за плечами и палками в руках; они должны пройти все 86 святых мест на Сикоку, а храм, куда мы держим путь, одно из таких мест.

На одной из верхних площадок в изгороди стоит деревянная лошадь в натуральную величину, выкрашенная охрой и подозрительно смотрящая в ящик, куда нужно бросать деньги.

Наконец преодолена последняя ступень, и мы у цели.

Храму Котохира две тысячи лет. Он несколько раз реставрировался. Левое крыло храма занято службой. У открытого окна сидят два монаха в характерных головных уборах тибетских священнослужителей. Один из них что-то пишет, другой разговаривает по телефону и смеется, обнажая ослепительно белые зубы. Очень трудно представить этого молодого человека, ведущего светский разговор по телефону, служителем старинного храма. Поодаль стоит будка, в которой продается предсказание «судьбы». Наши друзья — директор опытной станции и представитель префектуры, приехавшие с нами, просят меня «попытать счастья». Для этого надо встряхнуть небольшой цилиндрический бамбуковый ящик с отверстием и, повернув отверстием вниз, взять вывалившуюся бамбуковую палочку, на которой написана цифра. После этого мне подают длинный листок с иероглифами. Мидори вместе с Мацубаяси читают и о чем-то весело переговариваются. Они переводят надпись. Оказывается, мне предстоит расти в научном отношении подобно тянущемуся к солнцу быстрорастущему растению, впереди меня ждут большие успехи и я должен больше внимания уделять своим детям.

Чтобы пророчество сбылось, нужно бумажную ленту с предсказанием привязать к ветке дерева или к решетке высокого каменного фонаря. Меня просят сделать это и под общий смех фотографируют.

С высоты храма открывается широкая панорама города и всей долины. Вдали видна опытная станция. Склоны гор покрыты японской сосной и камфарным деревом.

Спускаемся по дорожкам, идущим через государственный заповедник. Много цветов. У машины прощаемся с друзьями, они обещают выслать в Токио семена к нашему приезду туда и дарят нам красные атласные пакетики на шнурках, купленные у храма. Эти пакетики, оказывается, должны охранять нас и в плавании по морю, и в путешествии по суше.

Возвращаемся в отель. Горничные уже наполнили бассейн горячей водой и приготовили свежие кимоно. Садимся на татами и делимся впечатлениями дня.

На следующий день прощаемся со служащими гостиницы. На дорогу нам дарят по носовому платку (в другой гостинице нам подарили по небольшому полотенцу с приветственными иероглифами). Низкие поклоны, ласковые улыбки, и мы уезжаем на Ясимо — высокую гору, вокруг которой расположился город.

Наша машина, сделав крутой вираж по асфальтовому шоссе, резко останавливается на четырехугольной просторной площадке, откуда открывается великолепный вид на город и бесконечные голубые просторы Внутреннего моря. Внизу склоны гор покрыты густой зеленью и бамбуковыми рощами. На изумрудно-синей поверхности моря застыли островки с причудливыми очертаниями и куртинами зелени на них. Отсюда видно, как белые гребешки волн накатываются на желто-песчаные берега и тут же медленно отступают. Мы сидим на скамейке и молча смотрим на эту первозданную красоту. Молчание прерывает Мидори. Она говорит, Что в этих местах много веков назад происходили ожесточенные сражения между слабовольными японскими аристократами, проводившими свой досуг в писании стихов и слушании музыки, и воинственными самураями.

Наш друг Мацусима-сан, до того молчавший, задает вопрос:

— А знаете ли вы, что определило силу самураев и почему они стали непобедимыми?

И сам же ответил:

— Моральная и философская концепция самураев определяется тремя главнейшими принципами, которые позднее были усвоены японской нацией, а именно: первое — беспредельно преданное отношение к своему господину, второе — пренебрежение к смерти и возведение в доблесть, третье — стоическое и презрительное отношение ко всяким лишениям.

Самурайство, воплотившее в себе идеологию феодализма, в течение восьми веков было возведено в нений моральный кодекс мужественности и стоицизма, Границы которого выходят за пределы понимания современного человека. Историки тех времен описывают кик обычные случаи, когда самурай, попав во время (юн в безвыходное положение, распарывал свой живот и с силой бросал в лицо врага собственные кишки. Только с приходом в XVII веке к власти династии Токугава, которая положила конец бесконечным междоусобным войнам отдельных феодалов, самурайский фанатизм меркнет, хотя основные три принципа еще сохраняются до второй половины XIX века.