Такой я видел Японию

Усаживаемся в машины. Доктор Фукуи сопровождает нас на железнодорожную станцию Коносу. Автомобиль, петляя по ухабистым дорогам, везет нас мимо полей созревающего риса, сои, кунжута, имбиря, таро, огурцов. До войны это был район шелководства, но в связи с развитием производства искусственного волокна производство шелка резко упало, и сейчас только местами растут тутовые деревья — основной корм шелковичных червей. Я спрашиваю доктора Фукуи, какой сравнительный доход с одного гектара сои и риса. Он отвечает, что при производстве риса государство ввело поощрительные цены и потому доход от риса в пять раз выше, чем от сои.

Останавливаемся у поля с посевами сои. К нам подходит загорелый крестьянин в широкополой соломенной шляпе. Он приветливо улыбается нам. Фукуи-сан говорит ему о нас, и тот одобрительно кивает головой. Крестьянин охотно отвечает на все наши вопросы. Размер его надела — 3,5 гектара, потому что у него большая семья. Средний урожай сои достигает 42 центнеров с гектара. В условиях посева суходольных культур выгоднее сеять сою, так как она не требует такого ухода, как рис. Доходы у него небольшие. Много средств требуется на приобретение удобрений и машин, чтобы снизить себестоимость получаемого урожая.

Подъезжаем к вокзалу к самому приходу поезда, который увозит нас в Токио.

Вечером нас приглашают в клуб ассоциации химиков. Большая группа представителей химических предприятий собирается поехать в Советский Союз, и их интересуют вопросы, связанные с масштабом применения у нас инсектисидов, фунгисидов, гербицидов и минеральных удобрений. Мы садимся за длинный стол. На противоположной стороне садятся человек двадцать японцев. Председательствующий, наш знакомый Такамура, представляет каждого из нас и называет имена присутствующих. Вопросы задаются самые разнообразные. Чувствуется, что японцы хорошо подготовились к поездке в нашу страну. Они информированы о районах возделывания тех или иных культур, знают примерную урожайность, размер поражения вредителями и т. п.

Наша импровизированная пресс-конференция продолжается два часа. Все достаточно утомились. Нас приглашают во внутренние комнаты. Снимаем обувь и в носках входим в просторное помещение, покрытое татами. Садимся на пол в два ряда за низкие и длинные столики, уставленные всякой едой. Нас обслуживают гейши. Они, мило улыбаясь, предлагают теплое сакэ, действие которого быстро сказывается. Это чувствуется по громкому разговору и смеху. Мой сосед Наката, молодой человек, свободно владеющий русским языком, несколько раз бывал в Советском Союзе и теперь собирается ехать туда снова в качестве переводчика с делегацией химиков.

Перед нами — многочисленные чашки, блюда, коробки. Нам подали суп из акульих плавников, раковины с устрицами, куски сырого тунца, жареных крабов, печеных омаров, многочисленные виды соусов, большие тарелки с овощами. В небольшой нише гейши, играя на сямисэне, поют японские песни, некоторые из гостей им в такт покачивают головами. Быстро переодевшись, гейши показывают какие-то представления в масках. Накага, забыв о моем присутствии, заразительно смеется со всеми вместе. Я наблюдаю, с каким поразительным мастерством японцы едят, пользуясь хаси — двумя палочками, которые им заменяют и нож, и вилку, и ложку, и одновременно следят за представлением. После представления гейши садятся среди гостей и поют нашу «Катюшу», прихлопывая в ладоши.

В Японии очень любят советские песни. Самые популярные из них: «Подмосковные вечера», «Я люблю тебя, жизнь», «Бухенвальдский набат», «Пусть всегда будет солнце» и особенно любят «Катюшу», которую многие считают своей песней. Наката рассказывает анекдотический случай. Однажды приехала советская делегация, с которой работала японская девушка-переводчица. Когда делегация в автобусе запела «Катюшу», девушка была страшно напугана и, вернувшись в учреждение, с опаской заявила, что делегация каким-то образом и, очевидно, с какой-то целью пела японскую песню, причем пели ее очень правильно. Переводчица никак не могла поверить, что «Катюша» — русская песня.

Я спрашиваю об обслуживающих нас гейшах. Куда они пойдут сегодня после вечера? Наката смотрит на меня с удивлением и отвечает, что они наденут свои платья, чаще европейские, и отправятся домой кто в метро, кто в трамвае.

— Вы не забудьте, — произносит он многозначительно, — что сейчас и для японских традиций наступила вторая половина XX столетия.

Возвращаемся к себе и в холле отеля встречаем Энамото, который ждет нас, чтобы передать пакет семян триплоидного арбуза, присланного профессором Кихара.

На следующий день мы встаем рано. Нам предстоит посетить последний научный объект — государственный институт радиационной селекции. Выезжаем на электричке по окружной дороге и через четыре остановки пересаживаемся в поезд, который довезет нас в префектуру Ибараки.