Талант есть чудо неслучайное

творения войдут в мировую сокровищницу культуры. Они лишь прилежно старались

сохранить среди войн и других нравственных потрясений поэтические свидетельства о

жизни своего народа, может быть даже не надеясь на то, что он уцелеет. Некоторые из

этих эпосов когда-то поспешно назвали «реакционными». Но реакционных народных

эпосов не бывает. Эти эпосы занимают теперь свое величественное место рядом со

«Словом о полку Игореве», нисколько не мешая друг другу. Чувство всей нашей

огромной страны невозможно без ощущения этого отдельно выношенного, но теперь

общего культурного наследия. Вариационные совпадения в этическом и фольклорном

наследии разных народов лишь говорят о неосознанной, но реально существовавшей в

истории духовной близости всех угнетенных и всех людей, борющихся за

справедливость. Разве это не есть пророческое указание из недр прошлого на

возможность создания единой человеческой семьи будущего, если так невольно

близки друг другу были казахские акыны, русские гусляры, украинские бандуристы,

так непохоже певшие песни о так похожих страданиях всех людей, если матери всех

народов убаюкивали всех детей разными и в то же время чем-то напоминающими друг

друга колыбельными? Но были внутренне похожими не только убаюкивающие песни,

но и песни будящие, песни борьбы против угнетателей. У всего народного есть один и

тот же адрес — народ. Мог ли великий Абай представить, что роман о его жизни, напи-

санный по-казахски, будут читать столькие люди на стольких языках? Но так

случилось, потому что эти неизвестные ему люди, его потомки, были неосознанным

адресом его творчества. Взаимопроникновение национальных литератур друг в друга

не может быть явлением, разрушающим национальные традиции,— национальные

традиции разрушаются только тогда, когда писатели надменно отворачиваются от

освежающего опыта других традиций. Величие нации и ее количественная величина

разные вещи. Величие нации определяется величием ее культуры. Если бы в Грузии

даже

171

не было таких блестящих поэтов, как Важа-Пшавела, II н я Чавчавадзе, Давид

Гурамишвили, Акакий Церетели, Галактион Табидзе, а только Руставели, и тогда что

была бы великая нация. А ведь в Грузии и сейчас голько сильных, настоящих поэтов и

прозаиков. Назону хотя бы первый крупный роман Чабуа Амираджеби «Дата Тутахиа»

— мастерски написанное историческое полотно.

Повесть «Прощай, Гульсары!» Чингиза Айтматова, условно, оказала какое-то

влияние на развитие русской «деревенской» прозы. Но если проследить гене-

гию этой повести, то она, безусловно, восходит к традициям русской классики, в

частности к рассказу Чехова «Тоска», где извозчик исповедуется лошади. А может

быть, в сознании Айтматова было еще с детства запечатлено: «Лошадь упала. Упала

лошадь» — Маяковского. Так наши собственные русские традиции пре-ломлепно

вернулись к нам через творчество киргизского писатели. Повести белоруса Василя

Быкова с новой трагедийной силой исторической ретроспекции художественно

задокументировали опыт Великой Отсчест-минон и наряду с другими произведениями

помогут новому Льву Толстому как неоценимый материал для воссоздания

целостности событий будущей эпопеи, которая не может быть в конце концов не

написана. Юсти-нас Марцинкявичюс в лучших своих поэмах дал нам образцы особой

лирической документальности. Гамзатов умеет не только шутить, но он может

временами ска-ii» по-своему, по-дагестански, такое тяжкое слово, что оно

переворачивает и русскую душу. Иван Драч соединил, по его словам, на дне росы —

белоснежность мазанок, яркие вышивки на рушниках с могучими, иногда даже

устрашающими контурами НТР. В Олжасс Сулей-м( новс, пишущем по-русски, но с

казахской, а не заемной душой, талантливо, мучительно страстно выразилась эта

сдвоенная, хотя иногда и разрывающая его изнутри, сущность. Все они пишут по-

разному, внося с собой в мир запахи и краски своей родины. Разница в национал!.ных

традициях не только реальность, она даже необходимость. Иначе как был бы жалок

мир, если бы Се писали на вымученном литературном эсперанто! Но Всея — и русских

сегодняшних писателей, и писателей других республик нашей страны — объединяет

особое

329

первородное чувство —мы одно целое. Мы —одно целое, потому что являемся не

только свидетелями, но и участниками великого и многострадального опыта по-

строения нашего общества. Мы —одно целое, потому что создавали и создаем это

общество нашими общими руками. Мы — одно целое, потому что проливали за него

нашу общую кровь. Мы — одно целое, потому что вместе плакали общими слезами в

день нашей общей победы. Мы — одно целое, потому что общие трагедии времени

тяжело проходили по нашим общим хребтам, потому что наши общие промахи,

ошибки, нехватки мучают нашу общую совесть. Мы — одно целое, потому что у нас

общие надежды на общее будущее. И в этом будущем, может быть, настанет какой-

нибудь такой час, когда люди всего человечества, сбросив со своих плеч груз

социальных несправедливостей и любых видов расовой дискриминации, скажут друг

другу с долгожданным вздохом облегчения: «Мы — одно целое...»

1977

ГЕНИЙ ВЫШЕ ЖАНРА

к