Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

На пятый день миокард, по всем признакам, уже мог работать самостоятельно. Постепенное отключение аппарата заняло еще сутки. Еще через день кровообращение осуществлялось только благодаря сердцу. Аппарат можно было убирать. Миокард работал хорошо, хотя его движения и казались менее гибкими, менее эластичными, менее «атлетическими», чем обычно. Вынимая канюли, я легонько коснулся его пальцем – он немедленно отозвался. Решимость и желание бороться за жизнь вернулись к нему. Мы наконец закрыли грудину, которая оставалась открытой с момента операции, так как через нее проходили канюли, пуповина между ребенком и аппаратом. Сразу же стало можно снять много приборов, и они исчезли. Тело Бастьена и размер его жизни вдруг снова обрели нормальный масштаб.

Сегодня мы прошли ключевой этап – спасли сердце, но для победы этого недостаточно! Мозг оставался последним неизвестным в этом уравнении. Вот навязчивая мысль кардиохирурга. Всегда. Из-за его абсолютной, неразрывной зависимости от кровообращения. Поэтому мы боимся недостаточности кровотока, падений артериального давления, недостатка кислорода. А одиссея Бастьена вся состояла из завихрений, крутых виражей, периодов остановки кровотока. Было немало моментов во время массажа сердца и за шесть дней в режиме искусственного кровообращения, когда сила кровотока, возможно, не была достаточной, чтобы поддерживать жизнь каждого нейрона. И только пробуждение Бастьена вынесет окончательный вердикт. О потрясающем успехе или горьком поражении.

На следующее утро был обход. Как стая голубей, слетевшаяся на горсть зерен кукурузы, вся бригада ненадолго скапливалась у каждой койки. Подойдя к Бастьену, я вопросительно взглянул на его медсестру Шанталь. Она знала, какой у меня вопрос. И прежде, чем я задал его, она сообщила:

– Сейчас он спит, но уже открывал глаза.

Нас захлестнула волна удовлетворения. Если бы только это было правдой! Только бы он проснулся без осложнений! Нам нужно было еще немного подождать. Когнитивные функции, интеллект, мыслительные способности наиболее уязвимы и требуют больше времени, чтобы проявиться.

Тем не менее, раздуваясь от гордости после таких новостей, мы заполнили кафетерий выпить обязательную чашку кофе перед баталиями очередного дня.

Сигнал. Ребенок, запланированный на утро, спал. Тетрада Фалло.

Потребовалось три часа, чтобы превратить синий цвет его кожи в розовый. Затем я снова отправился в отделение реанимации, находящееся рядом. К моему большому удивлению, я обнаружил, что Бастьен лежит в своей кроватке немного сонный, но все же пробудившийся, и изучает такой странный мир вокруг него.

Кристиан, который с тревогой сообщил нам о том вертолете, теперь сиял.

– Видел? Он проснулся! Отлично проснулся! Я только что сделал ультразвуковую кардиограмму. Сердце работает все лучше. Сокращения все сильнее.

Он хлопнул меня по плечу.

– Короче, браво. Отличная работа.

– Знаю, Кристиан, мы именно что сделали все правильно, но, главное, нам и удачи досталось. Места для маневра было так мало, что все решили самые мелочи.

– Вот увидишь, через несколько недель даже и следа от вашей операции не останется.

У детей восстановительные способности организма – и сердца – просто необыкновенны. Их организм восстанавливается лучше и быстрее, чем у нас, взрослых. Помимо реактивации «оглушенных» клеток, другие механизмы работают в полную силу. В частности, стволовые клетки покидают костный мозг и кровотоком доставляются в миокард. Там они становятся его собственными клетками, сокращаются в такт с остальными и участвуют в восстановлении его нормальной силы.

Из отделения реанимации я вышел легким, как перышко, плывя в невесомости. Заглянул к моим ассистентам. Я не мог устоять перед желанием рассказать им прямо сейчас о нашей большой победе. Я постучал в дверь и распахнул ее с возгласом:

– Эй, парни, малыш проснулся, никакого дефицита! И миокард продолжает прогрессировать. Круто!

Не дожидаясь комментариев с их стороны, я продолжал:

– В общем, браво, все здесь работали просто потрясающе. Нельзя было допустить ни ошибки, ни погрешности.

Они слушали меня, и с их лиц не сходили улыбки до ушей в стиле Стэна Лорела^[38].

– И еще. Мне приятно работать с такой командой, как вы.

Эта авантюра – а речь идет действительно об авантюре, когда возвращаешься со столь враждебной территории, – была одной из самых запоминающихся в моей хирургической практике. И одной из самых благодарных. Потому что в этот раз мы своими действиями смогли вернуть жизнь, казалось бы, безнадежно потерянную. Капелька воды была уже ниже хребта. И понадобился безумно сильный порыв ветра, чтобы поднять ее, перенести через вершину и направить на нужный склон.