Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

Конечно, многие из наших операций, особенно те, которые мы делаем сразу после рождения ребенка, также спасают жизнь. Но тогда ситуация не настолько критическая. Дети редко оказываются так близко к порогу смерти. Медикаментозным путем нам удается стабилизировать их состояние, удержать жизнь на несколько дней, чтобы потом спокойно их прооперировать. Страшная тень удерживается на разумном расстоянии, ничего не омрачая, часто она даже не заметна.

Когда я писал эти строки, я занимался кардиохирургией ровно двадцать пять лет, делая в среднем триста пятьдесят операций в год. Я мог вспомнить только пять настолько драматических ситуаций. В трех случаях, несмотря на наши усилия – или из-за незначительных осечек – мозг, слишком долго пробывший без кислорода, восстановился лишь частично, и раздался похоронный звон по нашим надеждам. В двух других случаях нам удалось в буквальном смысле «вырвать из когтей смерти» жизнь, которой она уже завладела. И держала очень крепко.

Те успехи привели меня в восторг. Словно сияние фейерверка. Яркая вспышка, чувство полноты жизни, которое пьянило, ради которого стоило пережить все остальное. Мой путь в профессии принес мне и обидные безвыходные положения, и болезненные рикошеты, и жестокие удары. И с ними – экзистенциальные сомнения, разочарования и попытки все бросить. Но достаточно одного случая, такого, как с Бастьеном, чтобы сразу отбросить все сомнения, примириться с жертвами, принесенными такой властной и такой захватывающей работе.

До тех пор я по-настоящему не мог понять одержимость альпинистов-экстремалов, когда они годами выбиваются из сил, как проклятые, терпят адские муки ради пятиминутного ликования на вершине. Но этот момент – вершина подвига, ответ на брошенный вызов, полная победа – обладает властью, способной молниеносно перенести вас в иное измерение. И приходит восторг, который озаряет ваше сознание и ваши мечты очень надолго. А может быть, и навсегда.

Так, в течение нескольких дней нас переполняла эйфория. Мы написали историю еще прекраснее, чем все идеализированные голливудские сюжеты. Действительность превзошла мечту. А я чувствовал себя героем, способным бросить вызов всем и вся. Я даже чувствовал в себе мужественную осанку настоящего, прекрасного, всесильного Зорро. Или Джеймса Бонда. Или обоих вместе.

После чудесного выздоровления Бастьена я несколько раз встречал его маму. Сначала она расплакалась. Казалось, силы изменили ей как раз в тот момент, когда судьба повернулась к нам лицом. Конечно, она дежурила у постели своего ребенка с необыкновенной силой и упорством, почти все время находилась рядом, спала совсем мало и постоянно с ним разговаривала, подбадривала, как будто именно ее слова, ее энергия поддерживали в нем дыхание жизни. Это были нервные слезы. От напряжения, от усталости. Слезы, которые льются, когда ледяная, ужасная тень, которая бродила совсем рядом, отступает. Которые льются, когда осознаешь – с еще большей остротой, поскольку миссия завершена – какая огромная опасность только что отступила, какой бесконечной боли удалось избежать.

Потом вернулись слова, но дежурные. При таком потрясении, наверное, нет достаточно сильных слов, чтобы выразить ее чувства и благодарность. Наши разговоры так и остались совсем короткими, их прерывало слишком большое, слишком нестерпимое волнение.

Через четыре недели Бастьен вернулся домой. Его кардиолог сообщал нам о восстановлении его сердца. При каждом осмотре оно становилось все сильнее. И вместе с ним укреплялись шансы мальчика дожить лет до восьмидесяти, как обещают наши страховые компании тем, кто родился, как он, в наших широтах в XXI веке. Но главное – его восстановленное сердце позволит ему наслаждаться жизнью в полной мере.

Перспектива, которая была под большим вопросом, когда из его вен брызнула черная кровь.

Чернила вместо крови.

«AND THE WINNER IS…»^[39]

«Ночей без гитары было меньше, чем дней без хлеба.

Мы делили все и не имели ничего.

Какими же мы были сумасшедшими, как же нам было на это наплевать,

Как же нам было хорошо».

«Команда Жожо», 1970.

«И вечером, сидя вокруг костра,

Мы мечтали о беленьком домике, напевая,

Как длинна, как далека твоя дорога, папа.

Правда, утомительно идти туда, куда ты идешь».

«Папина дорога», 1969. Джо Дассен, 1938 –1980

.

Мапуту, 2010

Женева, 1982

Мой мобильный телефон завибрировал: сообщение от Камиллы, как договаривались.