Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

После волны поздравлений, продлившейся добрую четверть часа, я позвонил родителям на ферму в Бонкур. В начале недели, собираясь в Африку, я просто сказал им: «Посмотрите телевизор в субботу вечером, вы удивитесь!» Сегодня, в эту самую субботу, еще и мамин день рождения. Невероятное совпадение. Впрочем, я уже воспользовался случаем и передал свои поздравления в короткой речи, а поскольку эту речь, раз я победил, только что показали по телевидению, настал идеальный момент сделать все как полагается. Такой знакомый гудок домашнего телефона, узнаваемый даже в другом полушарии, едва успел прозвучать.

– Алло?

– Чао, пап, это я. Как дела?

– А, чтоб тебя! Ну ты нам и устроил! Мы с матерью хоть и в очках, а нам уже экрана не видно. Ах, черт подери! Погоди, матери трубку дам. У нее день рождения! – объявил он со смехом, намекая на мое выступление.

Я торопил его, так как в трубке стоял треск, было едва слышно.

– Кто выиграл? Кто стал швейцарцем года?

– Еще не решили. Судя по телепрограмме, еще час все это продлится. Ага, вот и твоя мать, передаю ей трубку.

Я совсем недолго говорил с ними по телефону, такой плохой была связь. Оба были так взволнованы! В голосе мамы слышались всхлипывания. Я мог представить, какая радость их переполняла, когда они увидели, что один из их детей добился такой славы и признания в этот вечер. И это признание изливалось прямо на них.

После этой волны счастья мы постепенно вернулись к разговорам, далеким от переживаний Цюриха и Бонкура. Мы снова обсудили любимые темы: график операций, чемпионаты по футболу, книжные новинки. В конце концов мы совершенно забыли о «национальном шоу», хотя поздравления все еще продолжали сыпаться на мой телефон.

Наша экзаменационная группа из шести человек только что сдала последний устный экзамен по медицине – изнурительный марафон, нас три месяца спрашивали по всем дисциплинам. Освободившись наконец от этого груза, движимые особенным чувством полной свободы, когда с прежними заботами покончено, а новых еще не появилось, мы пошли отметить и достойно обмыть диплом, полученный такой дорогой ценой. После закрытия казино мы покинули «Дивон», и самые стойкие пошли ко мне, чтобы выпить последний стаканчик виски. Там мы вели себя так скромно, что нас призвал к порядку наряд полиции, появившийся часа в три ночи. Полицейские проявили понимание, но попросили придержать децибелы. Тогда мы решили сыграть партию в покер, что позволило снизить уровень шума до приемлемых величин, если не считать отдельных выкриков, взрывов смеха и ударов кулаком по столу.

А потом, к пяти утра, пришло время хэппенинга!

Все начал Маркус.

Вдруг, примерно через час, снова пошел поток сообщений. Я проверил телефон: все они того же содержания, что и недавние. Опять «браво!», «супер!», «заслужил!» и никаких уточнений. И опять старые друзья. Новая волна поздравлений вернула тему «SwissAward» за наш стол. И вот я повернулся к нашей медсестре Барбаре:

– Барби, а кто все-таки стал швейцарцем года?

Она покопалась в своем айфоне и внезапно с ошарашенным видом толнула меня локтем:

– Но, но… Рене, это же ты! Смотри!

И она протянула мне свой телефон, на экране которого я действительно прочел, белыми буквами на красном фоне: «Schweizer des Jahres 2009 Chirurg René Prêtre»^[43]. Доминик, тоже покопавшись в телефоне, показала мне ту же страницу, как будто хотела убедить, что это не шутка. И в ту же секунду, словно получив разряд от общего провода, мы повскакивали с мест, и нашей радости не было предела. Новые объятия, хлопки по плечам и возгласы.

Еще одна бутылка шампанского, которое по-прежнему вовсе не шампанское, пышные речи, смех, песни победы.

В тот вечер было можно все.