Там, где меня нет

Тоже неплохой вариант. Даниил, конечно, знал, что дрянь, но согласился. Нужно было что-нибудь горячее, буквально обжигающее, потому что холод, казалось, прокрался внутрь тела, да и к вечеру стало першить в горле, появилась легкая слабость.

Все по-прежнему. Кабинет с высокими потолками, и пахнет краской. Подранный диван. Костюмы тигра, белого медведя и поросенка. За стеной звучит музыка — ребятишки репетируют танцевальный номер. Странный выбор — группа Plazma с песней Memories. Хотя… Даниил не претендовал на роль танцевального критика. Всяко лучше подросткам танцевать по вечерам, после школьных занятий, под старый синти-поп, чем бухать в подъездах и на вписках, или гнуть спину перед экраном компьютера, убивая мозги в компьютерные игры. Или общаться с криминальными авторитетами вроде Чижика.

— Давненько не заходил, — сказал Федор Валерьевич, присаживаясь рядом.

— Да завертелось как-то все…

— Слышал про то, что случилось с Алиной. Это… ужасно.

Даниил кивнул, но никакого желания перетирать эту тему у него не было. Даже со старым учителем. Даже в такой спокойной, такой знакомой и пропитанной ностальгией атмосфере. Ведь в камере было холодно и одиноко. Алина ждала его. Он знал это.

— Я, на самом деле, кое-что узнать пришел, — начал Даниил.

Федор Валерьевич не удержался и зевнул, прикрыв рот рукой.

— Извини. С возрастом по ночам спать получается все труднее и труднее. Зато днем — хоть тихий час себе назначай, — он помедлил. — Так что ты хотел узнать?

Даниил чуть кашлянул. Помассировал переносицу.

— Как часто вы общаетесь с Егором Патрушевым?

Федор Валерьевич призадумался. Покачал головой, будто она была стрелкой весов.

— Да так, слышу о нем время от времени от общих знакомых. Хороший парень. Помню, в школе такой активист был. Они с сестрой всегда на виду, всегда были рядом. Ну а в последние годы мы всего пару раз пересекались в городе, болтали о том о сем, — учитель улыбнулся. — А к чему это ты спрашиваешь? Случилось чего?

— Надеюсь, что нет, — выдохнув, сказал Даниил.

Он отпил кофе. Уставился в потолок. Там была черная точка, которую он приметил еще двадцать лет назад, когда частенько забегал сюда. Многое изменилось, но черная точка никуда не делась.

— Я слышал, что он раньше работал в магазине у Олега Кравченко по прозвищу Чижик. Не знаете, так ли это?

— М-м… да, вроде какое-то время работал. Это же тот магазин на отшибе, верно? Да ведь Егор постоянно за баранкой. То тут, то там работает. Даже и не верится, что такой талантливый парень стал простым работягой.

— Да ведь все мы, по итогу, звездами шоу-бизнеса не стали, — усмехнулся Даниил. — Кто-то ведь должен просто работать.

Федор Валерьевич согласно кивнул.

— Но вы ведь хорошие друзья, — заметил он. — Так почему же ты спрашиваешь у меня то, что сам можешь спросить у него?

Даниил развел руками.

— Сейчас я разговариваю с вами как сотрудник милиции. Для последующего общения между нами это ничего ровным счетом не значит, но вопросы могут казаться странными, — он помедлил. — Мой коллега сказал как-то раз, что ему проще рассматривать каждого как возможного подозреваемого. Я вроде как пробую на прочность эту логику ведения работы.

Учитель улыбнулся.

— Что ж, и мне тогда следует опасаться подозрения?

— Ну… я ведь про разумные рамки, Федор Валерьевич.

Наступила неловкая пауза, на протяжении которой учитель смотрел в сторону окна, сквозь которое пробивался сонный свет уличного фонаря и растворялся в теплом свете кабинета. Даниил смотрел на черную точку.

— Ты подозреваешь его в чем-то нехорошем? — спросил, наконец, Федор Валерьевич. — Это как-то связано с убийством мужа Алины?

Даниил покачал головой.

— Не знаю. Но есть вещи, о которых он мне не говорил. И я не понимаю, почему.

— Например, о том, что случилось в старших классах?

Рука Даниила застыла над кружкой кофе. Он повел бровью, наклонил голову так, будто разглядел в глазу собеседника соринку.

— Что случилось в старших классах? — спросил он, в глубине души осознавая, что еще не раз пожалеет, что задал этот вопрос.

Федор Валерьевич помотал головой.

— Да один юнец пустил по школе слух, будто видел, как Егор и Алина… ну, целовались. И не только. Бред собачий, конечно, но ты же знаешь, как быстро расползаются слухи по школьным коридорам.

— Никогда не слышал об этом.

— Да я тоже с превеликим удовольствием пропустил бы все это мимо ушей. Да только такой шум поднялся. По отношениям между братом и сестрой это ударило, знаешь. Обидно как-то даже стало. Они ведь с тех пор очень редко общаются, насколько мне известно. Такие шрамы… они же на всю жизнь. Вскользь сказанное слово может стоить теплых отношений между людьми, — учитель помедлил. — Я говорил тебе про поступки и про время, но слова… они ранят ничуть не меньше.

Даниил ничего не ответил.

— Боксировал? — спросил Федор Валерьевич, указав на его распухшую руку.

— Ага. Мешок оказался костистым.

Сказав это, Даниил, наконец, взял кружку и сделал пару глотков. Обжигающий кофе не спас от неприятного чувства в горле. Сделалось только хуже.

— Ну а что за юноша, который слух пустил?