Там, где меня нет

— С Егором? — Алина выдохнула. — Просто. Так бывает. Это в школе мы были не разлей вода, но потом у каждого свои интересы, свои проблемы. Ты ведь не знаешь…

Она осеклась.

— Каково это? — без обиды подхватил Даниил. — Да, ты права. Быть единственным ребенком в семье — по-своему привилегия. Как минимум, никто не назовет тебя «рыжей, рыжей, конопатой».

Алина улыбнулась.

— Мне кажется, что он был влюблен в тебя, — продолжил Даниил. — Ну, так, как может любить брат сестру. Вот я и удивляюсь, что случилось. Ведь помнишь, как мы втроем гуляли по берегу тем летом? Или когда Егор раздобыл мопед, старую «Ригу», и мы катались на ней по городу, помнишь?

Улыбка Алины никуда не исчезла, но глаза были на мокром месте. Даниил обнял ее крепко.

— Не нужно, — сказал он. — Ведь все обиды в прошлом, так? Он ведь обидел тебя? Иначе я не понимаю…

Она покачала головой.

— Что же тогда?

Дрогнули губы.

— Это я любила его. То есть… не как брата.

Даниил задержал дыхание. Будто нырнул в воду. Вода давила на него со всех сторон. Она была холодной, в ней было неприятно находиться. В ушах шумело, булькало.

— Но он ничего не понял. Я думала, что это случайность, что так может быть только один раз. Но ему казалось, что все это правильно, что так и должно быть.

Трубы. Бледные стены. Матерные слова. Взгляд Даниила блуждал по элементам окружающей действительности, находя одну-единственную зацепку, которая подсказала бы, что все это — на самом деле.

— Ты сама предложила? — спросил он.

— Да. Потому что с ума сходила без тебя. Это случилось, когда мы оба были в старших классах. Прошел год, второй… а я все не могла вернуться в реальный мир, думая о тебе. А Егор был рядом. Он был нежен, и я как будто бы перенесла на него все то, что любила в тебе.

— И вас застукали?

Алина не смогла ответить, потому что утонула в слезах. Даниил хотел найти в себе силы, чтобы утешить ее, но не смог.

— Вас кто-то заметил?

— Да. Один придурок из вечерней школы. Тогда я уже сказала Егору, что мы не можем это продолжать, но он, наверное, думал, что нужно проявить силу. Показать, что он — мужчина. Он прижал меня к стене и полез под юбку. Зажал мне рот рукой. А потом долго целовал. И все это — под школьной лестницей. Он как будто бы обезумел на время.

— И по школе поползли слухи?

Кивнув, Алина склонила голову и обхватила ее руками.

— Это я во всем виновата.

— Нет, — твердо сказал Даниил. — Ты не виновата.

Он обнял ее, и в долгом молчании они просидели минут двадцать. Может, больше. Время двигалось странным образом, будто по трубам вода — вверх, вбок, вниз. Оно отсчитывалось каплями, разбивавшимися о грязный умывальник.

Ту ночь Даниил провел не дома. Дмитрий Тищенко не стал расспрашивать его о том, что случилось. Старик предложил гостю место на диване в комнате отдыха, сам же отправился на широкое кресло рядом с книжным шкафом и искусственным фикусом.

— Я все равно плохо сплю по ночам, — объяснил он. — Так хоть телевизор погляжу, что ли. Надо же свои обязанности сторожевые выполнять.

Даниил засыпал мучительно, ведь его посещали видения где-то на границе между сном и явью. Бурный секс с Алиной перемежался с истеричными криками Ольги, и наоборот, и каждый раз, открывая глаза, в ужасе хватая воздух ртом, он испытывал чувство стыда перед Тищенко, будто старик мог видеть его глазами и его разумом. Но тот упорно смотрел на экран телевизора и будто бы даже не обращал на Даниила никакого внимания.

18

Гурин припарковал свой темно-синий джип Grand Cherokee у кафе «Бриз». Застегнув на все пуговицы дубленку и натянув на голову шапку-пыжик, он вышел из машины и направился по ступеням к входу в заведение.

На часах было уже за полночь, и лишь для некоторых посетителей двери кафе все еще были открыты. Кравченко сидел за столом у окна и медленно ел клубничное мороженое из огромной пиалы. Он был один, если не считать молоденькую официантку в белой сорочке и черных брюках, с улыбкой скромной девицы, и еще песни Михаила Круга.

— И как ты в такой мороз это ешь? — усмехнувшись, спросил Гурин, присаживаясь за стол прямо напротив Чижика.

— Вкусно — вот и ем, — ответил тот, пожав плечами.

Заказав кофе и десерт тирамису, Гурин достал из кармана четки и стал их крутить. Чижика это позабавило.

— По душе подгон пришелся? — спросил он, подмигнув собеседнику.

— Да. Но мне не по душе, что этот чертов Некрасов опять свой нос сует куда не следует. Так что ты ему сказал?

Кравченко подался назад, тяжелым взглядом посмотрел на Гурина.

— Да все, как есть.

— Чего?! — у главы администрации глаза на лоб полезли.

— Да по растрате той. Сижки, два блока, — взмахнул рукой Чижик. — Не кипишуй, про остальное — молчком. Так-то он не фуфло мне загонял, а все по делу. Для корешей брянских полезно. Ну и я ему в ответочку.

Гурин вскинул брови. Он явно был недоволен, но ничего не сказал. Только четки стал крутить быстрее, нервознее.

— Думаю, пора бы его на место поставить, — сказал он, поразмыслив. — Без жести. Всяк сверчок знай свой шесток.

— Звучит по-пид**ски, — заметил Чижик, ткнув ложкой в воздух.