Там, где нас нет

— Наташка моя, сказала, не пойдёт. Что, бестолку всё. А я не понимаю. Нас приучили так. Надо идти и ставить галочку. Что это праздник.

— Я с зятем поругалась с утра. Чего, говорю, разлёгся? Поднимайся, бери Нюрку и бегом на участок. А он в ответ меня дурой обозвал.

Бородач стоял поодаль и, посмеиваясь про себя, прислушивался к разговору. Дрёма опять вползла в его мысли. «Вот, сейчас подъедет автобус, сяду сзади и пятнадцать минут…» — глаза начали закрываться и, в момент, когда ресницы почти сомкнулись, яркое голубое свечение со стороны беседующих бабушек, заставило его поёжиться. Широко раскрыв глаза, он уставился на старушек, чем вызвал ответное неприязненное любопытство. Но свечения уже не было.

— Бороды отростят, татуировок понарисуют, смотреть противно, тьфу! — вполголоса, но вполне отчётливо произнесла бабуся в кокетливой шапочке с брошкой, пальто и резиновых калошах.

— А девки джинцы раздерут во всех местах и ходют срамоту проветривают, — подтвердила вторая, в лакированных туфлях и ярко оранжевой кофте, заправленной в спортивные штаны с лампасами.

Мужчина покачивался с носков на пятки, заложив руки за спину. Он пытался изобразить нечто очень независимое и пренебрежительное. Только в шлёпанцах сложно было покачиваться, а сумка на плече мешала соединить руки сзади. Поэтому выходило не очень. А полусонное состояние тела придавало, самой по себе нелепой позе, ещё и гротескную театральность.

«Тьфу на вас всех. Шапито. Парад клоунов.» — перестав играть лорда на эшафоте, подумал он. И перевёл взгляд на дорогу. Где-то там должен появиться экипаж: грязный, гремящий и медленно ползущий автобус. Лорду хотелось сложить ладонь козырьком и горящим взором всматриваться вдаль.

А человеку в шлёпанцах стало лениво. Он опять боролся со сном. Веки тяжело двигались и стремились сомкнуться. В голове зазвучала дурацкая песенка-речитатив: «Ша-пи-то! А ты в нём кто?» Разум почти уснул, а его место во внутреннем телеэфире оказалось занятым фантасмагорическим шоу. Но надо отдать должное ведущему — он пытался вести логически последовательный монолог:

«Щелочки между глаз должны остаться. Бдить. Ну, слегка бдить. Иначе не устоять — упаду и усну прямо здесь. На радость бабкам с гражданской позицией… зицией-зицией. уа-уа-йеее.» «Остаться. Держаться до последнего. Купаться до исподнего. Наш гражданский долг — взвешенная оппозиция… зиция-зиция. Уа-уа-хэй.»

Балагур из утреннего телеэфира не успел спеть следующий кровожадный куплет про взвешенную-повешенную оппозицию-проституцию потому, что сквозь полузакрытые глаза человека, в голове которого и происходило это шоу, опять проникло сияние. На этот раз, он не стал делать поспешных движений и смог присмотреться к источнику света.

И, чем внимательнее он вглядывался, тем более удивительные вещи замечал. Как, например, то, что свечение исходило не от старушек, а от пульсирующих нитей, прикреплённых к их головам. «Поздравляю я вас детки, ибо вы — марионетки», — остряк из утренней телепередачи подал голос, но был грубо подавлен сознанием, возвращающимся к пульту управления бородатым человеком.

Мужчина протёр кулаком слезящиеся глаза и наваждение опять исчезло. Всё те же бабки угрюмо смотрели перед собой и неспешно беседовали. Никаких энергетических кабелей в их головах не было. Сообразив, что ключ к иному миру — полузакрытые глаза, бородач прищурился. И опять начали проступать нити, светящиеся голубым. Из старушек, из земли, из голов других людей — прямо в небо.

«Зянятно-презанятно. Интересно, это я сплю или… или что? Или я спал до этого, а сейчас проснулся?» «И куда же я тогда проснулся?» «А если сплю, то получается я ещё не вышел из дома?»

Еле заметное движение на границе поля зрения. Человек повернулся и увидел прямо перед собой полупрозрачную фигуру в чёрном комбинезоне. Ужас сковал мышцы, хотелось закрыться руками, спрятаться под подушку, накрыться одеялом и убежать, одновременно.

Между тем, существо, совершенно точно было человеком — просвечивающим насквозь, слегка парящим над землёй, но человеком. И сейчас этот тип сосредоточенно и с нескрываемым раздражением, боролся с живой нитью в руках.

Он пытался попасть в голову бородача. Это, очевидно было непросто. Пульсации сопровождались толчками и рывками. На срезе шевелились сотни маленьких щупальцев-отростков и они норовили вцепиться в руки, удерживающие нить. Скорее инстинктивно, чем осознанно, бородатый человек втянул голову в плечи и отшатнулся от клубка беснующихся змей, когда прозрачный укротитель ткнул им в его сторону.

— Смотри, этот, как будто сопротивляется», — бородач услышал женский голос за спиной.

Вздрогнув и испытав новую волну ужаса, человек в шлёпанцах, с огромным усилием, сделал два шага в сторону. Второе полупрозрачное существо было совсем рядом и наблюдало за ним с озадаченным выражением лица. Тот же чёрный комбинезон, но, в отличие от первого — фигура явно женская.

— И мне показалось, — пробубнил скрипучим голосом первый. — Не везёт сегодня. Ещё один беспокойный. Чует нас и дёргается.