Там, где цветет полынь

Не в силах больше задерживать дыхание, Уля попыталась вдохнуть еще немного мутного тумана, что плотной взвесью окружал ее. Но воздух не поддался. Он стал слишком вязким.

«Потому-то они еле бредут», – рассеянно поняла Уля, провожая взглядом еще одну фигуру.

Ей показалось, что это был мужчина в длинном плаще с высоко поднятым воротом. Он подошел совсем близко, когда Ульяна наконец открыла глаза и вдохнула густой воздух станции. Сбоку от нее мелькнула мужская спина в плаще цвета хаки. Теперь Уля могла разглядеть седой затылок и воротник, чуть лоснящийся от долгой носки.

– Выходит, фигуры там – это люди здесь? – спросила она Рэма, когда они направились к выходу наружу.

– Пройдемся, тут недалеко, – вместо ответа бросил он.

Они пробежали по зебре – единственному белому пятну среди общей слякотной серости – и нырнули под мост, нависший над оживленным шоссе.

– Так я права? – Уля с трудом подстроилась под дерганый шаг Рэма и теперь шла чуть позади, стараясь не попадать в облака дыма, которые тот оставлял за собой. – Живые люди на станции… Я видела их через закрытые глаза. Хотя это странно звучит, да.

Рэм бросил насмешливый взгляд через плечо.

– Тебя еще что-то удивляет?

– Слегка, но все меньше и меньше. – Уля обошла лужу и догнала его, чуть задев плечом. – А что ты чувствуешь, когда видишь… такое?

– Я уже давно не смотрел во тьму, если ты об этом.

Теперь они шли по узкому тротуару мимо сквера с фонтаном. Пассажиры трех вокзалов тащили по аллейкам тяжелые чемоданы, мимо проносились велосипедисты, спешили курьеры, а вдоль проспекта, к которому вела дорожка, с оглушительным шумом тек нескончаемый поток машин.

– Смотреть во тьму, – протянула Уля, пробуя слова на вкус – они определенно горчили. – Так вот как это называется.

– Ты слишком привязываешься к словам. – Рэм затушил недокуренную сигарету об урну. – Не важно название, важна суть. Ты видела ее? Темноту?

Теперь он стоял напротив Ули, обхватив ладонью ее предплечье чуть выше подживающей татуировки. Уля почувствовала, как мелко дрожит от напряжения правое веко, но отвести взгляд не сумела. Рэм гипнотизировал ее, приковывал к себе неведомой силой, которая, подобно полыни во тьме, окутывала с ног до головы. Сил хватило на один судорожный кивок.

– И какой она тебе показалась?

– Живой, – не думая выпалила Уля, – она показалась мне живой. Понимаешь? Дышащей, подчиняющейся своим законам. И она… Она знала, что я смотрю на нее… В нее.

Рэм ослабил хватку, но с места не сдвинулся. Так и стоял – слишком близко.

– Ерунда, правда? – почти жалобно спросила Уля.

– Нет, это хорошо, что ты ее почувствовала. А полынь? Что было с ней… там?

За спиной Ули раздался вой сирены, мимо пронесся полицейский кортеж, за ним, сигналя и рыча, – что-то большое и быстрое, наверное джип. Хотелось обернуться и посмотреть. Название улицы крутилось на языке, но память никак не выдавала его. И это начинало раздражать, как и Рэм, требовательно дернувший ее за руку.

– Я не могла вдохнуть, пока не разрешила себе этого сделать, – нехотя проговорила Уля, бросая взгляд за спину, где стремительный кортеж уже разобрался с пробкой. – А потом… Все изменилось.

– Ты различила в темноте людей, да?

– Да. Не увидела, но поняла, что это они. Только мне пришлось открыть глаза… Воздух стал слишком вязким, и я запаниковала.

– Ничего, ты и так молодец. – Теперь ладони Рэма упирались в Улины плечи. – Я вот и не узнал, что там дальше… Поняла, где мы?

– Не могу вспомнить название улицы, но да.

– Рязанский проезд.

– Точно. – Она сразу же вспомнила, как этим маршрутом ездила с мамой на дребезжащем автобусе навещать дальнюю родственницу, оставшуюся к старости никому не нужной, пока та не умерла, так и не завещав им квартиру. – И зачем мы здесь?

– Чтобы учиться. Расскажи, как ты раньше встреча– ла их?

– Кого?

– Тех, кто должен умереть.

– Случайно. – Уля замешкалась. Вспоминать об этом не хотелось. – Чаще всего в толпе. Но и наедине тоже бывало.

Рэм задумался, глядя на то, как равнодушно летят машины за Улиной спиной.

– А когда это происходило вот так. Лично. Ты была испугана?

– А сам как думаешь? – Уля раздраженно дернула плечами, и ладони Рэма сжали их чуть сильнее. – В любой момент я могла увидеть, как умирает близкий мне человек. Видеть это… Но не знать – когда. И не уметь предотвратить… Я паниковала каждый раз, встречаясь с кем-то глазами.

– Теперь ты знаешь ответ на свой первый вопрос – когда, – Рэм сказал это равнодушно, почти нехотя, но Уля жадно к нему потянулась.

– Что ты имеешь в виду?

– Люди в темноте. Тот, кто почти не виден, – счастливчик, еще поживет. А если можешь разглядеть лицо, одежду, глаза… Особенно глаза. То и гадать нечего. Он – труп.

Озноб пронесся по телу Ули так же стремительно, как машины за спиной.

– Мужчина в плаще, – чуть слышно проговорила она. – Я запомнила поднятый воротник, а когда открыла глаза, он шел мимо меня…

– А, точно. Седой такой. Ничего интересного. Метастазы в горле. Максимум два месяца, но рак – не наш случай.

– Зачем ты так…