Там, где ты (ЛП)

Я его едва знал. Дед умер через несколько лет после того, как отцу поставили диагноз и стало ясно, что мой отец не увидит, как будет расти и мужать его собственный сын. Кажется, это была автомобильная авария.

Меховый воротник выглядит так, словно его жевали крысы, а на коже по прошествии многих лет в местах сгиба стали видны белые полоски. Когда я был маленьким, отец часто носил эту куртку. И я был уверен, что в один прекрасный день эта куртка перейдёт по наследству ко мне. Но тётя Уитни хочет оставить её в семье.

Дело не в куртке. Мне на неё плевать. Дело в пренебрежительном отношении. Это я ношу имя Уэстфолл. Фамилии моих братьев Блум и Аббот. И теперь, по какой-то извращённой логике, они — более важные члены семьи, чем я.

Тётя Уитни складывает куртку и гладит рукой кожу, потом кладёт её поверх пледа с совами и безделушками, которые она тоже попросила вернуть. Она обводит комнату пристальным взглядом и проводит рукой по раме кровати:

— Мне бы хотелось вернуть и раму. Когда ты закончишь, конечно. Она принадлежала моей бабушке.

Мама выдерживает её пристальный взгляд, и я вдруг понимаю значение выражения «испепелять взглядом».

— Знаешь что, Уитни? — говорит мама. — Я закончу прямо сейчас!

Она сдёргивает с кровати покрывало, разбрасывая стопку вещей тёти Уитни, и бросает его на шезлонг. Потом берёт простыни и скатывает их в большой шар. И до того, как отвисшая от удивления челюсть тётя Уитни становится на место, мама убирает с кровати всё бельё и с трудом скидывает матрас с пружин.

Осталось сделать только одно. И я берусь с другого конца.

— Это вряд ли необходимо, Кэтрин.

— Ты хотела кровать, ты её получишь.

Тётя Уитни ошеломлённо замолкает и наблюдает, как мы снимаем пружины и освобождаем раму.

— Я не засуну кровать в свою машину, — удивлённо говорит она, поняв, что мы не шутим. — Майклу нужно будет арендовать грузовик, а потом он за ней приедет.

— Ну, — говорит мама, вынося вместе со мной переднюю спинку кровати через дверь спальни, — она будет на лужайке перед домом. Скажешь ему, чтобы сам разбирался.

Когда мы возвращаемся, тётя Уитни расхаживает по гостиной и говорит по телефону. Пока мы снимаем изножье и разбираем оставшуюся часть рамы, до нас долетают обрывки её разговора и слова «абсурд», «злопамятная

» и «неблагодарные». Мы подбираем части рамы, и вдруг мама начинает смеяться, и я, не удержавшись, тоже.

Наконец всё сложено в кучу на лужайке перед домом. Мне бы хотелось закинуть на самую верхушку ещё кое-что — мою фамилию. Уверен, что, как только тётя Уитни задумается над этим, то сразу попросит вернуть и её.

Её автомобиль сдает по подъездной дорожке задним ходом, и я молюсь, чтобы колесо соскользнуло с дороги и угодило в грязь. Зря. Тётя Уитни уезжает, напоследок бросив на нас взгляд, в котором читается: «Вы — сумасшедшие!» Может, она права.

На заходе солнца кровать всё ещё лежит во дворе. Когда просыпаюсь, её уже нет. И я не знаю, забрал ли её дядя Майкл или же продавец рухляди с барахолки. Мне всё равно.

Эндрю

— Сегодня я выбираю книгу, — говорю я дочери вечером. — Давай посмотрим, что тут у нас.

Помогаю Кики сесть в постели, выбираю несколько книг, потом перелажу через поручень и устраиваюсь рядом. В дверном проёме появляется Майя.

— Итак, как насчёт... хм, вот эта интересная — «Проклятие математика

».

— Нет! — Кики выбивает книгу из моей руки.

— Хорошо, тогда, хм, «Жадный треугольник». Это тоже моя любимая.

Кики даже не утруждается ответить. Она снова выбивает книгу из моих рук:

— Я хочу Лобелта!

Я тоже, малышка. Тогда... что? Кажется, мой разум начинает играть со мною в игры. Встряхиваю головой и перебираю следующую пару книг:

— Тогда как насчёт этих двух? «Десять яблок» или «365 пингвинов

»?

В этот раз Кики, покрутившись на попе, скидывает раздражающие книги с кровати.

— Я хочу Лобелта! — выпячивает она нижнюю губу.

— Она имеет в виду «Конь Роберт — любитель роз», — говорит Майя, с явным весельем наблюдая за разыгрывающейся сценой. — Её учитель сказал мне, что ей сейчас очень нравится эта книга. По дороге домой мы взяли её в библиотеке. Книга в корзине. Наверное, ты, пока искал свои книги по математике, совсем её похоронил.

— Кто? Я? — улыбаясь, перекатываюсь на бок и кладу перед собой книгу.

— Лобелт! — вопит Кики, будто ей только что подарили настоящего пони.

В полосатой пижаме с вышитым впереди розовым сердцем она прижимается ко мне и засовывает в рот большой палец. Я мягко вытягиваю палец изеё рта.

— Оставляю вас двоих наедине со своей сказкой, — говорит Майя. — Когда закончишь, можем посмотреть фильм. Спокойной ночи, милая.

— Спокойной ночи, мамочка, — Кики протягивает вперёд руки, Майя подходит и быстро её целует.

— Хорошо. «Конь Роберт — любитель роз».