Там избы ждут на курьих ножках

– Есть такие, я ими стрелять у самого Батюшки моего, у Дьявола учился, – хитро подмигнул Борзеевич, кивнув на Дьявола. – Разбрасываю горошины по всему свету, и ни вампиры, ни оборотни ими не брезгуют. Я и вампира, и оборотня убогими делаю, а они меня благодарят за это. Ты у меня одну-то съела, когда обратно к оборотням засобиралась. Богато они устроены, подумала ты. Проста ты, Манька, но есть в тебе такая сила, которая моими горошинами не давится, слетела она с тебя. Вот смотрела вниз – людей видела, а оглянулась, все на свои места встало. А не все оглядываются, некоторым мои горошины, как вино Дьявольское, которым он нас сегодня попотчевал. Только вино это – обратно, а горошина —наоборот! Мы хоть и разные с Дьяволом, но одним коромыслом воду носим, дело у нас одно и источники те же.

– А-а-а… – неопределенно кивнула Манька.

День закончился, и стало темно, но подступы к избе освещались со всех сторон. Спать хотелось, но силы еще были: помогало и Дьявольское вино, и живая вода. Со стороны лагеря оборотней из леса все еще раздавались взрывы – продолжал гореть склад боеприпасов, который они устроили позади лагеря. Те, кто выбрался из леса, собирались у реки, и толпились группами, дожидаясь, когда огонь поутихнет, устраивая окопы. По окнам снова открыли пальбу, и пули летели, стоило выдать себя тенью.

Оборотней осталось не так уж много. Дьявол, ненадолго исчезнув и полетав над позициями врага, насчитал чуть больше двенадцати сотен. Больше половины оборотней полегли на поле боя, отравленная живой водой, обманутые зеркалом, сраженные стрелами и Борзеевским горохом, кто-то сгорел, задохнувшись в дыму, кто-то утоп, благодаря водяным, и много среди них было раненных, но раненные быстро восстанавливались. Вся надежда оставалась на ночь, воевать со зверями было легче. Оружия у оборотней осталось не так уж много, только то, которое успели вынести из огня.

Нога зажила, и теперь Манька стояла на гребне избы открыто и целилась далеко. Но оборотни быстро приходили в себя. Разозлились они не на шутку. Уже спустя час она услышала, как застучали топоры и молотки. Доносившийся стук не стихал до самого полнолуния. Остальные оборотни надежно укрылись за холмом, выше по течению, где они разбили новый лагерь. После понесенных потерь отступать оборотни не собирались.

И Дьявол и Борзеевич тоже прислушивались.

– Ну, вот и славно, – поморщился Дьявол. – Ох, не люблю я современные методы борьбы. Все норовят из-за спины в глаз плюнуть. То ли дело в врукопашную… – и расстроено запричитал, безнадежно махнув рукой и пророчествуя: – Прилетят в голубом вертолете… И бесплатно покажут кино. С Новым годом поздравят, но не факт, что оставят, вам в подарок пятьсот эскимо.

– Что делать-то будем? – забеспокоилась Манька. – Атаковать будут?

– Сегодня уже не успеют, скоро луна взойдет, – успокоил Борзеевич. – Не сподручно зверем по веревочным лестницам, а ночью еще сколько-нибудь упокоим. Слышь, Отче Дьявол, чувствую себя, как тот старик на переправе… Ну, который души переправляет. Только он души, а я нечисть!

– Ты и есть тот старик на переправе, – ухмыльнулся Дьявол, попивая вино.

Это была уже десятая бутылка, которую он достал из-под полы. Видимо, стоял у него в Аду какой-то пресс, который из каждого оборотня выдавливал по бутылке. И собрав за последние сутки обильный урожай, он не жадничал.

– Один из тех. У каждого есть тот, кто везет его в царство мертвых. Всю жизнь везет.

– А если он весло отдаст? – поинтересовалась Манька.

– Если паромщика увидит и весло примет, тогда править будет сам, переправляя мертвых. Аллегория, – сказал Дьявол с усмешкой. – И адская собака такого человека не тронет.

От мирной беседы их отвлекли.

– Идеи есть, – услышала Манька снизу под стенами избы. – Ой, ты мне на ногу наступил!

– Тихо! Тихо! Услышат! – одернули взвизгнувшего оборотня.

– Нет идей. Поможет ли? Тут волшебство какое-то!

– Ты прикрой меня сзади!

– Как? Кто меня прикроет?!

– Опять наступают, да что же им неймется-то? – Манька разозлилась, с досадой поднимая лук, выглянула вниз, совсем как Дьявол, уперевшись ладонями в подоконник.

Несколько оборотней, спрятавшись за надежными, как им думалось, досками, устроенными наподобие щита, подобрались к избе и ковыряли дверь.

– Мань, вали их всех! – устало проворчал Дьявол.

– Мань, вот тебе горошинка. Кинь, пусть мужественно погибнут, – предложил старик Борзеевич, передавая ей маленькую розоватую горошину.

– А как кидать, тоже мыслью, или как-то по-другому? – с интересом разглядывая горошину, спросила она.

– А кидай и все! – весело подсказал старик Борзеевич. – Подумай просто, чего хочешь.

Манька прицелилась и бросила горошину. Горошина попала в щель и провалилась под ноги оборотней.

– С чего мне прятаться за этими досками? – громовым голосом проговорил один из оборотней, сбрасывая с себя щит. – У меня раны не остаются! Я оборотень! Эй! – крикнул он в чердачное окно. – Эй! Всех перебью! – встал гордо, осматривая стену. И сразу же полез на нее, цепляясь за углы бревенчатых выступов.

– Вот гад! Он же нас всех угробит! – пропищал сдавленный голосок.