Там избы ждут на курьих ножках

Оборотней было больше, чем она ожидала увидеть. Двенадцать сотен, не меньше. Многие выбрались из горящего леса, но пожар обезоружил их. Это было заметно по тому, как они стреляли: одиночные выстрелы звучали реже и оборотней прикрывали бронежилеты, которые им, наверное, доставили ночью.

Манька начала стрелять. Она стреляла так, как учил ее Дьявол, иные стрелы достигали цели, пробивая защиту. И тогда под щитами начиналась возня. Стрелы приходилось тоже экономить. Оборотни на этот раз были настроено решительно, каждый неукоснительно исполнял свою роль, отведенную вышестоящим начальством. Они не лезли к избам, а окружили их, сжимая кольцо, прячась за бревенчатыми укрытиями, которые двигали впереди себя, и в воронках от предыдущих взрывов. То, что гранат и прочего взрывчатого оружия у них нет, не ускользнуло от оборотней. И стреляли они теперь редко, но метко – еще четыре или пять пуль прошили ее навылет.

Дьявол украдкой смахнул слезу, поливая живой водой. На голову пришлось водрузить чугунок, на грудь привязать котомку с железным караваем. Это не облегчило ей задачу, но теперь она могла выбирать цель и бить наверняка. Очень скоро оборотни подошли близко, приставляя лестницы, так что избы не успевали отбрасывать их. Группы оборотней рубили топором двери – трое рубили, остальные прикрывали.

Голос по радио все еще вещал: «сдавайтесь! сдавайтесь!»

Про окна пришлось забыть, избы зарастили их, чтобы никто не смог пролезть на чердак, а битва сместилась на крышу. Манька и Борзеевич носились по, как две гарпии. Борзеевич оказался опытным бойцом, владеющим многими военными искусствами – и сунь-вынь-фу, и ай-кидай, и бес-в-замес, и один-удар-четыре-дырки… Манька только диву давалась, когда краем глаза ловила, с какой легкостью Борзеевич разбрасывал оборотней вокруг себя, вращая посохом, ударяя в такие места, после которых они уже не вставали, мешаясь под ногами и скатываясь с крыши вниз.

Ей до Борзеевича, наверное, было далеко.

В ход пошли кинжал Дьявола, железный посох, и крепкие натренированные ноги.

Только теперь Манька оценила уроки Дьявола, и поняла, как изменилась с тех, когда оставила свой дом и пошла по белу свету искать счастья. Она была сильнее многих бойцов, и отработанными ударами, которым учил ее Дьявол, могла метнуть бойца через себя, как куль с мукой. Оборотням от нее тоже не хило доставалось.

– Наверное, и ты бы меня полюбил, такую! – говорила она, ничуть не задумываясь, отбрасывая ударом ноги оборотня, который рискнул поднять голову над краем крыши, отбрасывая его далеко назад, потом разминала ступню, и тихо с сочувствием добавляя: – Не все то золото, что блестит! Поверь, та я была просто душка!

– Неужели ты думаешь, что соблазнюсь? Посмотри на свою харю! Ряху отъел, мозгам места не осталось! – следующий оборотень, летел далеко от крыши.

– Ну, вот зачем я тебе? Че те надо?! Звали тебя?! – Манька пожимала плечами, и со всего размаха всаживала кинжал или стрелу в лоб оборотня, и он съезжал, увлекая за собой остальных:

– Я ж не умею готовить!.. Борзеевич, тот накормил бы… – следующий оборотень катился по лестнице вниз, подминая остальных.

– И избы! – и еще один оборотень летел, как Икар, растопырив руки, как крылья.

Пару раз, когда оборотням удалось влезть на крышу и закрепится, гребень избы крутанулся вокруг оси по кругу, сгрудив их и раскатав в сочни. Кто-то сначала выставлял лишь голову, чтобы метко прицелится, но Борзеевич почему-то всегда успевал достать стрелка первым, швыряя горстями гороха, выигрывая время для пританцовывающей между пулями Маньки, которая порой уже просто бросала стрелы, как дротик, заметив, что брошенная рукой стрела достает оборотня на близком расстоянии не хуже, чем выпущенная из лука. Борзеевич метался рядом, используя в качестве оружия в основном горох и свой посох, которым вращал с такой скоростью, что его почти не было видно – и когда очередной оборотень старался поймать его в свои растопыренные лапища, проскальзывал между ног, успевая позабавиться с его достоинством.

Оборотни лезли, как муравьи. Порядка десяти заняли позиции на гребне.

Прилетел вертолет, с него спустились веревки, несколько десятков бойцов скатились вниз, на гребни, сразу вставая на колено и начиная стрелять. Манька и Борзеевич едва успевали уворачиваться от пуль, и хватать одного из противников, чтобы прикрыться им. Дьявол пришел на помощь, время для них замедлилось, пули пролетали мимо лениво, а бойцы и вовсе превратились в неподвижные статуи. Борзеевич изловчился и пустил в вертолет горящую стрелу, тот медленно, как в замедленном кино, занялся пламенем, отклонился и, врезавшись в пальцевые гребни на реке, упал в воду, начав медленно тонуть.

Но оборотни не отступали: продолжали лезть, радуясь тому, что часть профессионалов из вертолета смогли закрепиться на крыше.

– Дьявол! Пусть избы зажгут костер вокруг себя! Там хворост остался! – страшно закричала Манька, заметив, что детинушки окружили ее с двух сторон, перепрыгнула через перила, пробежала по скату, оказавшись позади всех.