Там внизу много места

— Я вам чем-то могу помочь, господин? — обращается к Максу портье.

— Мне тут пакет оставили. Ячейка сто седьмая. Передайте, пожалуйста.

Служащий гостиницы находит на стеллаже пакет и передает его посетителю

А ведь можно было бы дать на чай. Только налом, не стоит засвечивать свое пребывание здесь. Сунуть в руку мелкую купюру. Давно забытый навык. Жалко, пластинка одна. Или как-то можно разбить сумму? Н-да, и ведь никто не подскажет. Н-да, с буржуйством надо завязать, и чем скорее, тем лучше.

Оживает видеостенд:

— Внимание! Сегодня можно передвигаться только на автомобилях с номерами, заканчивающимся на 3 и 7.

Максим выходит на крыльцо и оглядывается. Новый город, а порядки остались старыми. Спешат прохожие, стоят автомобили. Только автомобили не чадят.

Интересно, куда делась полынь? Почему не пахнет полынью после победы нанотехнологии во всём мире, я вас спрашиваю? Куда «АО Заслон» смотрит?

Бабье лето 1985 года

Полуденный стандартный двор недавно построенной советской девятиэтажки. Дети играют в прятки, среди них «миледи» с пажами:.

— Вышел месяц из тумана, — считает Таня. — Вынул ножик из кармана: буду резать, буду бить — все равно тебе водить!

«Водить» выпадает Пете — он закрывает глаза. Остальная ребятня прячется — где кто. Максим присаживается за куст неподалеку. Подъезжают «Жигули». Из автомобиля выходит мать Петра.

— Петя, как хорошо, что ты здесь.

— Мам, я играю!

«Жигули», прощально просигналив, уезжают со двора.

— Марш домой!

— Мам, но я же вожу.

— Домой, я сказала!

— Ну и что случилось?! Опять замуж выходишь?!

— Петя, я хочу с тобой поговорить как со взрослым!

— Тебе кто-то мешает?!

— Господи, как бы я хотела посмотреть на тебя — взрослого хоть одним глазком!

— Хорошо. Выковыривай второй.

Мать наотмашь бьёт Петра ладонью по щеке и тут же начинает плакать.

— Ну за что ты так со мной?! За что?!

Макс лежит на земле и смотрит в небо, зажимая уши руками.

Улица недалекого будущего, возможно, не нашей ветки реальности

Клипса мобильного телефона Максима по-виповски зудит.

Кажется, что эпохи отличаются друг от друга звуками телефона. Вот сегодняшний день звучит совсем не так, как во время перестройки или периода первоначального накопления капитала.

— Слушаю, — отвечает Максим.

— Макс, нам нужно срочно встретиться.

О, друг детства прорезался. А откуда у него этот номер? А если знал, чего раньше не звонил?

— Петя? Сколько лет, сколько зим. Извини, брат, я связан словом. Можно перенести встречу на завтра? Обещаю самый лучший ресторан.

— Макс, ты прекрасно знаешь, что сейчас совершаешь федеральное преступление первого ранга.

— Петь, ты о чем?

— У тебя в кармане наличные. Я должен тебя арестовать, Макс.

— И сколько у меня есть времени на поиски адвоката?

— Макс, у тебя нет выхода. Ты должен встретиться со мной в нашем парке через двадцать минут или…

— Всегда не любил вариантов по имени «или». Встречаемся, брат. На том же месте?

— Да, на нашей скамейке.

Давно мы в парках не бывали. А деревья и скамейки такие же. Или реконструированные?

Июнь 1991 года

Вот эта скамейка, которую Макс и Петр называют нашей. Сейчас здесь юноши вместе с Таней сидят после экзамена в школе и едят мороженое. Точнее, ест сейчас только Таня, Максим и Пётр внемлют.

— Мальчики, а кем вы будете, когда вырастете?

— Не знаю, Тань. Кем получится, — отвечает Петр.

— А кем получится, Петя? — не отстает девушка.

— Кем-нибудь да получится.

— А я сыщиком буду! — вклинивается Максим.

— Как Шерлок Холмс, Макс? — уточняет «миледи».

— Как Джеймс Бонд!

— А я буду красавицей. До ста лет!

— До ста не получится.

— Это почему, Макс?

— До ста не получится. Замуж выйдешь, дети пойдут, состаришься. Под гнетом забот и хлопот.

— Какие дети? Ещё чего не хватало! Не хочу я детей!

— Все хотят, когда вырастают. И замуж тоже, — продолжает упорствовать Максим.

— А я не вырасту! И не состарюсь. И потом, врешь ты всё! У Петра вон — мама какая красивая. И не старая.

— И не замужем.

Пётр вскакивает и прыгает на Максима. Девушка пытается унять драчунов.

— Великое перемирие! Я хочу ещё мороженого! Ну, кто пойдёт?

Пётр с Максимом переглядываются и тут же отводят глаза.

— Шёл трамвай десятый номер, — начинается считать начинающая красотка, — на подножке кто-то помер. Ца-ца, ца-ца — убирайте мертвеца!

Танин палец упирается в Максима, тот послушно уходит. Насупленный юноша присаживается на скамейку. Девушка подвигается к нему.

— Ну, Петь. Ну, чего ты, как маленький? Ты что — Макса не знаешь? Ему бы всё только шпильку отпустить.

Юноша Пётр обиженно молчит.

— Он же глупенький, — тон у Тани меняется. — Да и ты глупенький. А уж я — дура дурой.

Неожиданно Таня неловко целует Петра в губы. Юноша отвечает, следует страстное продолжение. Рядом со скамейкой плюхается брошенное мороженное.

Слышится шум барабана. Стоп! Не было никакого барабана в 1991.

Парк недалекого будущего, возможно, не нашей ветки реальности

По парку идет проповедник и стучит в барабан. И вещает:

— Прикоснитесь к новой церкви Экстрапианизма! Никакой мистики! Никаких непонятных ритуалов! Как говорил наш предтеча: «Там, внизу, много места!»

А ведь пора. Смотри-ка, наконец-то пришел Пётр.