Танец на Глубине (СИ)

Капитан устало помял переносицу. Ну и денек!

Он уселся на бочку, прислонился к борту и вытянул ноги, обутые в высокие сапоги.

Лучи восходящей Луны окрасили палубу в нежный синий, точь-в-точь как у Терборха, цвет.

Известие о присутствии на судне художественных полотен умиротворяло.

— Завтра посмотрим шедевры. Уна! Знала бы ты! Если Фаусто не ошибся, ты увидишь жизнь тех мест, где никогда не бывала…

— Капитан, — окликнул его штурман, — миледи пассажир решила залезть на рангоут. Мы едва сняли её с вантов. С ней явно что-то не так. — Он деликатно кашлянул. — Вам стоит взглянуть.

Пунцовый Лауро вёл под руку повисшую на его плече миледи эмиссара.

Де Сарде была пьяна.

Из высокой прически выбились локоны, ворот далеко уже не белоснежной рубашки нелепо вывернулся, рукава были небрежно закатаны до локтей. В одном ухе отсутствовала вторая серьга. На лице вместо привычной уже за месяц путешествия чопорности блуждала весёлая улыбка, и даже в неярком свете луны виднелся характерный румянец, перечёркнутый узором метки на левой щеке.

Посмотрев на суровое усатое лицо штурмана, Селин вдруг заливисто расхохоталась и долго не могла успокоится, пока не начала икать.

Васко склонил голову на бок и задумчиво пыхнул трубкой. Очередная проблема.

— Капитан, да велите же ему отпустить! Такой серьезный… Ха-ха! Вцепился мёртвой хваткой… Я — эмиссар Торгового Содружества, между прочим, и имею дипломатическую неприкосновенность! Правда есть оговорка для навтского Кодекса… Ик! Пфф… Ну подумаешь, свежим воздухом захотела подышать…

Она вновь задорно рассмеялась, обнажая щербинку между зубов. Совсем как простая девчонка. И как. Она. На её щеках появились ямочки, а большие глаза блестели.

Кивнув, Васко дал понять штурману, что тот может идти.

— Благодарю! — де Сарде посмотрела на него и неуклюже пригладила растрепанные волосы. — Мне после застолья вдруг стало невыразимо скучно… и… я решила забраться на эту штуку!

— Марс. «Эта штука» называется марс. Затея довольно… опрометчивая. Ночью вас могли не разглядеть и не снять оттуда. Утром же пришлось бы оттирать с палубы то, что осталось от вас после падения. Дипломатический скандал. Но я рад, что невзирая на сегодняшние приключения, вы наконец в отличном настроении.

Он слишком устал, чтобы сдерживать иронию и снисходительный тон. Но она будто бы ничего не и слышала.

— Вы позволите? — её рука неожиданно вынула трубку из уголка его рта.

Прежде чем Васко успел отреагировать, кокетливые пухлые губки обхватили мундштук…

— Какая гадость! — едва разобрал он мгновение спустя через её истошный кашель и смех. — Как вы это… кхе-кхе. курите?

Он хотел было что-то возразить про то, что это лучший табак, который только можно достать, но остановил себя. С чего бы ему объясняться с ней?

— А ведь ещё несколько дней назад вам было дурно даже от мысли пригубить мою флягу, — заметил Васко и подбоченился. — Чему обязан смене настроения? Видимо портвейн подействовал на вас исключительно хорошо…

В сумраке его тревога была незаметна, когда большие глаза Селин взмахнули ресницами и сместились с его глаз на рот. Между её влажных губ мелькнули очаровательные белые зубки. Как же она похожа на Уну…

— Вы меня заинтриговали, капитан. Знаете вы напоминаете… Солнце.

В голосе прозвучало восхищение, де Сарде улыбнулась Васко и посмотрела на небо.

— Вы интересовались когда-нибудь, как движутся планеты? Так вот, они вращаются вокруг Солнца, — продолжала она, неуклюжими движениями пальцев пытаясь начертить окружности в воздухе. — Оно их обогревает и притягивает к себе. И к вам так же тянутся люди…

Она вздохнула и задумалась о чем-то. Маленькая ладонь легла капитану на грудь.

— Рядом с вами становится тепло. Это редкий и ценный дар. И будь ты хоть князем… это не купить ни за какие деньги…

Развевающиеся на ветру светлые локоны щекотали ему лицо. Васко окутал легкий запах лаванды. Он мягко убрал её ладонь, стараясь сдержать предательски участившееся дыхание.

— Вам пора вернуться в каюту, миледи. Холодает.

***

Волосы цвета морской пены разметались по разложенным на столе картам, испещрённым вязью пометок, словно прокладывая по ним плавные дуги движения тел в небесах.

Отблески многочисленных свечей в капитанской каюте отражаются в полузакрытых больших глазах, обрамленных густыми ресницами.

Треск рвущейся ткани заставляет её ахнуть и приоткрыть подрагивающие губы. Жемчужины ожерелья барабанят по полу, вычерчивают линии, неотличимые от рисунков, что оставляют её тонкие пальцы на его плечах. Ладони сжимают её грудь, ощущая, как под ними твердеют соски. Женский стон заставляет закусить губу.

Он прижимает её руки к поверхности стола, и она обхватывает его бедрами крепче. Сдерживаться становится ещё сложнее.

Он не смеет отвести глаз от бледной сияющей кожи, что тихо блестит росинками пота, так похожими на чешуйки, по которым бегут тёмные витки метки.

Её маленькие ладони сминают карты. Со стола падает чернильница и компас. Но ему всё равно. Полубезумный от желания, он не смеет прикоснуться к её острым скулам, и только крепче стискивает тонкие запястья.