Танец с драконами

Конечно, она предпочла бы вернуться в Миэрин на драконе. Но Дрогон, казалось, этого желания не разделял.

Драконьи лорды Древней Валирии управляли своими драконами с помощью сдерживающих заклинаний и волшебных рогов. Дейенерис сделала это словом и кнутом. Взбираясь на драконью спину, она часто чувствовала, будто заново учится ездить верхом. Когда она хлестала свою Серебрянку по правому боку, кобыла шла налево: для лошади основной инстинкт — убегать от опасности. Когда же она била кнутом по правому боку Дрогона, он поворачивал направо: основной инстинкт дракона — всегда атаковать. Хотя иногда казалось неважным, куда она его ударила — он летел куда хотел и нес ее с собой. Ни кнут, ни слово не могли заставить Дрогона повернуть, если он этого не желал. Она пришла к выводу, что кнут скорее раздражал его, чем ранил — его чешуя стала тверже рога.

И как бы далеко ни улетал каждый день дракон, с приходом сумерек какой-то инстинкт тянул его обратно к дому, на Драконий Камень. К его дому, не моему.

Ее дом — в Миэрине, с мужем и любимым. Несомненно, там было ее место.

Продолжай идти. Если я обернусь — я пропала.

Ее воспоминания шли вместе с ней. Облака, увиденные сверху. Лошади, мчащиеся в траве, маленькие, как муравьи. Серебряная луна, до которой, казалось, можно было дотронуться. Реки, бегущие внизу, ярко-синие, сверкающие на солнце. Увижу ли я когда-нибудь снова такую красоту? На спине Дрогона она чувствовала себя цельной

. В небе горести мира не могли ее коснуться. Как она могла отказаться от этого?

Но время пришло: девочка может проводить свои дни в играх, но она — взрослая женщина, королева, жена и матерь тысяч. Ее дети нуждались в ней. Дрогон покорился кнуту, и ей тоже следует покориться. Она снова должна надеть корону и возвратиться на эбеновую скамью. И в объятия своего благородного супруга.

К холодным поцелуям Хиздара.

Утреннее солнце припекало, а небо было голубым и безоблачным. Это радовало. Одежда Дени превратилась в лохмотья и совсем не грела. Одна из ее сандалий соскользнула с ноги во время того безумного полета из Миэрина, а вторую она оставила наверху, в пещере Дрогона, предпочтя идти босиком, нежели наполовину обутой. Свой токар и вуаль она сбросила в бойцовой яме, а льняная нижняя туника не подходила для жарких дней и холодных ночей Дотракийского моря. Пот, трава и грязь испачкали ее, и, кроме того, Дени оторвала полосу от подола, чтобы перевязать себе голень. Должно быть, я выгляжу истощенной оборванкой,

подумала она, но если дни по-прежнему будут теплыми, то я хотя бы не замерзну.

Ее жизнь в пещере протекала в одиночестве, и большую часть времени она чувствовала боль и голод… но несмотря ни на что, она была странно счастлива здесь. Немного боли, пустой желудок, озноб по ночам… какая разница, если можно летать? Я бы делала это снова и снова.

Чхику и Ирри, должно быть, ждут ее на вершине пирамиды в Миэрине, сказала она себе. И милая переписчица Миссандея, и все маленькие пажи. Они бы принесли ей еды, и она смогла бы искупаться в бассейне под хурмой. Было бы приятно снова почувствовать себя чистой. Дени не нуждалась в зеркале, чтобы понимать насколько она грязная.

И голодная. Как-то утром, на полпути к подножию южного склона она обнаружила немного дикого лука, а чуть позже в тот же день — овощ с красноватыми листьями, который, скорее всего, являлся какой-то необычной разновидностью капусты. Чем бы он ни был, плохо ей от него не стало. Помимо овощей и пойманной рыбешки в родниковом озерце возле пещеры Дрогона, она старалась выжить, питаясь драконьими объедками, сожженными костями и кусками дымящегося мяса, полуобугленного и полусырого. Но понимала — ей нужно больше. Однажды она пнула босой ногой треснувший овечий череп, послав его в прыгающий полет по краю холма. И глядя, как он катится вниз по крутому склону к травяному морю, она решила, что должна пойти следом.

Дени быстрым шагом отправилась через высокую траву. Босыми ногами она чувствовала идущее от земли тепло. Трава выросла с ее собственный рост. Она не казалась такой высокой, когда я скакала верхом на Серебрянке, рядом с моим солнцем и звездами во главе его кхаласара. Дени шла, постукивая по бедру кнутом управляющего бойцовской ямы. Кнут и лохмотья на теле — вот и все, с чем она осталась после Миэрина.

Хотя она шла по зеленому королевству, это была не летняя насыщенная зелень. Даже здесь чувствовалась осень, а вскоре за ней последует зима. Трава казалась бледнее, чем она помнила, тусклого зеленого цвета, почти желтого. Потом она станет бурой. Трава умирала.