Танго на цыпочках

— Спасибо. — Ника даже в ладоши хлопнула от радости, а потом, смутившись, засунула пальцы в карманы.

— Пожалуйста. — Пробубнила Сущность, — мы ж завсегда рады помочь попавшей в беду девице, только свисни, и мы уже спешим на помощь.

Ехать пришлось далеко. Сначала на электричке, причем Салаватову вспомнился давний разговор с сердобольной теткой, которая не только курицей накормила, но и нагадала казенный дом, любовь и еще что-то такое же глупое. Ника в вагоне дремала, положив голову на сложенный вчетверо свитер, а, проснувшись долго-долго моргала, пытаясь сообразить, где находится.

От станции до деревни пришлось топать пешком — автобусу так и не удалось выехать с серой площадки, что, впрочем, не удивительно — эта насквозь проржавевшая консервная банка о четырех колесах являлась ровесницей египетских пирамид. Хотя пирамиды, на первый взгляд, сохранились куда лучше. Перемазанный мазутом шофер любезно подсказал, что, если идти «напрямки через лес», то до Погорья недалеко — километра три-четыре. По местным меркам, и вправду рукой подать, но Ника, услышав, что счет идет на километры, тихо застонала.

— А назад электричка когда?

— Вечером. Часов в восемь. Да вы идите, тут прямо все время, по дороге, никуда не сворачивая. Дачники только так и ходят.

— Пошли. — Тимур, закинув на спину рюкзак, зашагал по дороге, он не стал оборачиваться, проверяя, пошла ли Ника за ним или осталась ждать электрички. Ждать она не будет, не тот характер.

— Да подожди ты! — Догоняла она почти бегом. Панама в руках, конский хвост на голове весело мотается из стороны в сторону, а глаза гневно блестят.

— Подожди, Тим, я не могу так быстро.

— А ты постарайся. — Салаватов не сомневался — она постарается, очень постарается. Жаль, фотоаппарата нету, чтобы запечатлеть сию картину. Особенно умилял пластиковый чемодан на колесах, нежно-голубой цвет, округлые линии, выдвигающаяся ручка, чтобы удобнее было тащить. Вот только колесики больше подходят для городского асфальта, нежели для заросшей травой лесной дороги. Колесики вязли в песке, проваливались в ямки и цеплялись за корни, Ника упрямо тащила чемодан и негромко ругала тех, кто придумал ставить чемоданы на колеса. Вот предлагали же ей рюкзак взять, но нет, заупрямилась, настояла на своем, пусть теперь и мучается, помогать ей Тимур не собирался. Терпения Доминики хватило ровно на полчаса.

— Тим, я больше не могу! — Она пнула чемодан. — Помоги, пожалуйста.

— Чем?

— Ну, Тим, ну не деньгами же! Как мне его дотащить?

— Понятия не имею.

Ника запыхтела, совсем, как ребенок, который показывает «паровоз», и в изнеможении опустилась на землю.

— Мы туда никогда не дойдем.

— А нам надо туда доходить?

— Ну не возвращаться же!

Насчет этого можно было бы и поспорить — чутье подсказывало Тимуру, что, вернувшись домой, они избегут многих неприятностей, но ведь Ника твердо намерена идти вперед.

— Давай отдохнем, — предложила она. — Ты только посмотри, какая красота вокруг, воздух чистый, елки, березки, кустики всякие, птички поют…

— Комары летают. — Салаватов прихлопнул одного кровососа, приземлившегося на руку. — Будем сидеть — сожрут совсем, поднимайся и вперед.

Видимо, становится жертвой комариного аппетита, Доминике не хотелось, и, обречено вздохнув, она встала.

— Давай свою тележку. — Смотреть, как она и дальше будет мучить несчастный чемодан, Салаватов не хотел.

— Это чемодан. И дорогой, между прочим.

— И неудобный.

Возможно, для женщины эта штука и хороша, но Тимура пластиковая коробочка на колесах раздражала. Во-первых, ручка оказалась чересчур короткой, и чемодан при каждом шаге бил по ногам, во-вторых, он так и норовил завалиться на бок, в-третьих, колесики, предназначенные для гладких, надраенных до блеска полов в аэропортах, в песке вязли.

Таким макаром далеко не уйдешь. Поэтому, когда узкая лесная тропинка вдруг вывела на проселочную дорогу вполне приличного вида, Тимур скомандовал остановку. Ника с облегчением села на чемодан — она уже и думать забыла, что эта штука дорогая и стильная.

— А чего мы ждем? — Поинтересовалась она, обеими руками вцепившись в панаму, точно боялась, что ветром сдует.

— Чего-нибудь. — Тимур уселся рядом. По его прикидками до деревни оставалось километра с два, может, повезет, и удастся поймать машину. Дорогой, судя по виду, пользуются часто, вон какая наезжаная.

Ждать пришлось недолго, уже минут через пятнадцать вдалеке показалось темное пятно, которое чуть позже трансформировалось в груженую сеном телегу, которую по старой традиции волокла симпатичная коняшка.

— А вот и транспорт. — Тимур вскочил и замахал руками. — Давай, Ника, подъем, сейчас поедем.

Год 1905. Продолжение