Мой мир рухнул давно — шесть лет тому назад, а сейчас рассыпались в прах и его остатки, жалкие руины моих воспоминаний. Тимур смотрит с сочувствием, а мне его сочувствие не нужно, мне оно как дополнительный упрек, дескать, он понимает, да что он может понять? Когда умирают боги, тяжело приходится тем, кто в них верил.
Сколько во мне пафоса, однако. Да, Лара была наркоманкой, да она кололась и тащилась от укола, да она жила от дозы до дозы, но она же не переставала при этом быть моей Ларой! Покачнувшийся мир вернулся на место. Моя сестра была больна, но болезнь — это не повод отказываться от родного человека.
Я сидела на лавочке у подъезда, пытаясь справиться тошнотой и раздражением, Тимур курил и нервно поглядывал на окна, должно быть, опасаясь, что Шнырь, решив сбежать, выберет именно этот путь. Зачем ему бегать, здесь же его квартира, не сегодня — завтра найдем.
Вместо Шныря из подъезда выпорхнула светловолосая девушка, та самая, с глазами, в который прятался целый мир. Она двигалась так, словно пыталась взлететь, а земля не отпускала. Я залюбовалась. Это воздушное существо, похожее на сказочную фею, не имеет права быть наркоманкой, она оказалась здесь случайно, она особенная.
— Вам Шнырь просил передать. — Девушка-фея протянула Тимуру кассету. Она смотрела только на него, а я задыхалась от ревности и зависти: никто никогда не смотрел на меня вот такими безумно-влюбленными глазищами.
— А сам?
— Он не придет. Он… — Девушка сделала неопределенный жест рукой. — Он ушел, ваш визит его расстроил. Шнырь сказал, чтобы вы помалкивали, ему дорога его шкура и умирать раньше срока он не желает. Ты Ларин друг?
— Да.
— Я знаю. Она рассказывала о тебе. И о ней. Ты сестра?
— Сестра. — Внезапно я поняла, что не могу отвести взгляд. У феи нежно-голубые глаза, прозрачные, точно зимнее небо, холодное, как речной лед, и внимательные. У наркоманки не может быть таки глаз, это ошибка.
— Я знаю. Лара говорила, что у нее некрасивая сестра. — Меня захлестнула обида, возможно, я и не фотомодель, но какое право критиковать мою внешность имеет она?
— Она ошибалась, — сказала девушка, — ты красивая. Не такая, как она, но красивая.
— Ты знала Лару. — Тимур схватил незнакомку за руку, та кивнула. Похоже, совершенно Салаватова не боится, похоже, она вообще никого не боится.
— Поговорим?
— Поговорим. — Стряхнув невидимую крошку с короткой джинсовой юбчонки, она заявила. — Я есть хочу.
В кафе было не так много народу, но достаточно, чтобы на нашу разношерстную компанию не обращали внимания. Со стороны забавно выглядим: мужчина бандитского вида с тяжелым взглядом, тяжелым подбородком и тяжелой же татуировкой на левом плече: кельтские узоры черными змеями обвивают руку; и две девицы, причем одна из них похожа блеклая и обычная, а вторая нереально-прекрасна. Рядом со Светланкой — нашу знакомую звали Светланой — я чувствовала себя толстой и неуклюжей, точно ледокол рядом со спортивной яхтой.