Танго на цыпочках

Остается вопрос «зачем»? Кому могло навредить это испуганное зеленоглазое существо, причем навредить настолько, что убийца не считается ни с затратами, ни со временем, ни с техническими сложностями. Ведь, казалось бы, гораздо проще застрелить или машиной переехать, или придумать еще что-нибудь, не столь изощренное, но гораздо более надежное, если можно так сказать.

Но убийца выбирает сложный и рискованный путь.

— Или у нее просто сдвиг по фазе, а в квартире никого не было

. — Сущность выдвинула собственную теорию. — Нет, ну сам подумай…

Салаватов подумал, потом подумал еще раз и, кажется, сообразил…

Собственно говоря, с чего он взял, что Доминику собирались убить? Не убить, а… свести с ума. Кому-то очень нужно выставить ее сумасшедшей. Опять же остается вопрос «зачем», но все сложности прекрасно вписываются в схему. Прекрасно! Если кому-то хочется видеть Нику безумной, он доставит это удовольствие. Осталось донести мысль до Доминикы.

Мой дневничок.

Перечитала. Ну и чушь. Хватит. Я никому ничего не обязана. Тимур сам мог бы интересоваться моей жизнью. И Ника тоже. Они только и могут, что восхищаться, а на самом деле им до меня нет никакого дела, вот умру — даже не заметят.

Умру. Какая хорошая идея, раз и все сразу закончилось. Ни Алика, ни Федор Федрыча, ни похотливых уродов, отрабатывающих на мне "программу", ни других уродов, исходящих слюной при просмотре "взрослого кино", никого, только я и небо. Эта мысль стоит того, чтобы ее обдумать.

Все чаще понимаю, что смерть — единственный выход. Мне не убежать от Алика, героиновый поводок держит крепко, да и кассеты тоже. Пока я послушна, они не всплывут — Алик обещал, но стоит взбрыкнуть — и конец. Салаватов не простит, Алика еще простил бы, это ведь ошибка была, одна большая непоправимая ошибка, а вот кассеты — другое дело. И героин. Зато я могу жить в мире с собой. Один укол и все становится на свои места, я летаю, они ползают. У меня появляется собственный мир, чистый и красивый, в него нет доступа всяким уродам.

Алик обнаглел и перестал платить, считает, что с меня и дозы достаточно. Бог ему судья, мне противно даже думать об этих деньгах, прикасаться тем более. Они вместе лежат — деньги и кассеты. Не те, которые на продажу, другие, на этих вся наша съемочная группа во главе с Аликом и Федор Федрычем. Если кто-нибудь из этих уродов попытается нагадить — у меня есть чем ответить, я не побоюсь. Да и чего боятся, когда смерть всего-навсего забвение, а за ней рай.

Мой рай черного цвета и золотые астры шепчут ласковые слова измученным душам, звездные ветры поют диковинные песни, а на земле царит покой.

Тимур волнуется, кажется, он что-то подозревает. Но вот что? Героин или… другое? Думаю, героин. Надо признаться, пусть займется моим спасением, тогда все остальное спишется на неуравновешенный характер записной наркоманки.

Тимур, Тимур, зачем ты со мною связался? Я — плохая девчонка, которая боится собственного отражения.

Ника