Танцевальный зал мертвых

«Это было на том же слое земли», - сказал Айзекс. «Это интересно, но в подобной формации это ничего не доказывает. Что еще интереснее. Здесь нет никакого окремненного бамбука. Единственное известное нам месторождение находится в бассейне Галистео к югу от Санта-Фе - пара сотен миль. Вокруг здесь много хорошего кремня - сланец, халцедон и другие полезные вещи, всего в полумиле отсюда. Им легко придать форму, но это некрасиво. В других культурах использовалось то, что было под рукой, и к черту, как это выглядело. Фолсомы обнаруживали добычу чистого разноцветного материала и разносили его куски по всей стране, чтобы сделать свои копья ». Айзекс вытащил еще один конверт из папки.

«Еще одна вещь», - сказал он. Он высыпал на ладонь около дюжины осколков розоватого камня и протянул ее. «Это осколки под давлением. Типичный и безошибочно узнаваемый цеховой мусор лагеря Фолсом.

И они из того же материала».

Лиафорн приподнял брови.

«Ага, - сказал Айзекс. «Это просто совпадение, не так ли? То, что две разные группы охотников, разнесенные на две тысячи лет друг от друга, работали в одном карьере, а затем уносили добычу за двести миль, чтобы работать на ней».

«Я думаю, вы могли бы назвать это прекрасным косвенным доказательством», - сказал Лиафорн.

«И мы собираемся найти достаточно этого, чтобы они в это поверили», - сказал Айзекс. «Я уверен, что это произошло здесь. Дата правильная. Наш геолог говорит нам, что слои с высоким содержанием кальция были сформированы всего около девяти тысяч лет назад. Значит, это были очень поздние Фолсомы». Глаза Исаака смотрели на сцену очень далекую во времени. «Их осталось не так много. Они голодали.

Ледников уже давно нет, дожди прекратились, а стада дичи быстро не растут. Становилось жарче, пустыня разрасталась, и культура, которой они жили три тысячи лет, подводила их. Они должны были убивать как минимум каждые четыре или пять дней. Если бы они этого не делали, они были бы слишком слабы, чтобы охотиться, и они бы умерли. Просто больше не было времени, чтобы изложить те причудливые моменты, которые происходили. "Айзекс взглянул на Лиафорна." Хочешь кофе? "

"Отлично."

Айзекс начал готовить кофе. Лиафорн попытался угадать его возраст. «Конец двадцатых, - подумал он. Не старше этого, хотя иногда на его лице было сморщенное, старческое выражение. Частично это было из-за обветривания. Но что-то его состарило. Исаакс, как ранее заметил Лифхорн, имел большие зубы. Они были слегка выпуклыми и немного выступали, и Айзекс бессознательной привычкой обращал на них внимание: он часто прикрывал лицо рукой, прикрывая их. Теперь, поставив горшок на огонь, он прислонился к стене, глядя на Лиафорна. «Всегда считалось, что они не смогли адаптироваться, поэтому они умерли. Это догма из учебников. Но это неправильно. Они были людьми и умны; у них был интеллект, чтобы ценить красоту, и ум, чтобы адаптироваться».

Через маленькое окошко над горелкой Липхорн могла видеть красную вспышку заката.

Красная как кровь. И была ли эта кровь под деревом пиньон кровью Эрнесто Каты? И если да, то что случилось с его телом? И где под ярким вечерним небом мог быть Джордж Кривоногий? Но обдумывать этот вопрос сейчас бесполезно.

«Хотя мне интересно, - сказал Лиафорн. "Будет ли смена наконечников копья иметь такое большое значение?"

«Скорее всего, нет, - сказал Айзекс. «Но совсем немного. Я могу сделать очень грубую версию точки Фолсома в среднем за два-три часа. Они такие тонкие, что их можно опровергнуть…

...и теорию Фолсомов тоже. Но вы можете выбить большую параллельную линию за двадцать минут, и она будут ничуть не хуже тех, что использовал человек каменного века ".

Айзекс выудил из ящика коробку с кубиками сахара и чашку для вакуумной бутылки и поставил их на стол рядом с Лиафорном. «Мы думаем, что они разработали наконечник Фолсома со всей этой симметрией в качестве своего рода ритуального подношения животному духу. Сделали его настолько красивым, насколько могли. Вы - навахо. Вы понимаете, о чем я».

«Я знаю», - сказал Лиафорн. Он вспоминал снежное утро на плато Лукачукай, когда его дед коснулся ствола своего старого 30-30 с священной пыльцой, а затем пение - чистый голос старика, призывающий дух оленя-самца совершить эту охоту для зимнего мяса правильное, правильное и гармоничное с натуральными вещами; придавая ему красоту Пути Навахо.

«Рейнольдс думал - и он был прав, - что, если бы Фолсомы были готовы сменить острие копья, они были бы готовы адаптироваться любым другим способом. При старом методе они просидели бы в лагере весь день, может быть сделав пять или шесть из этих рифленых наконечников и, может быть, сломать десять или двенадцать, чтобы убить животное. Они больше не могли себе этого позволить ".

Лиафорн рассмеялся. - «Не могли позволить себе красоту». «Я пошел в старшую школу Бюро по делам индейцев, у которой в холле висела табличка с надписью« Традиции - враг прогресса ». Слово было «отказаться от старых обычаев или умереть». Он не хотел, чтобы это прозвучало горько, но Айзекс вопросительно посмотрел на него.