Танцующая в пламени

   -- Люсьен, Люсьен... Есть вещи, которые я не могу доверить даже тебе... Не обижайся. Все началось в пещере. Когда мы уходили из Фракии. Помнишь? Шаровую молнию... В тот миг я невольно переступил грань... Это все, что могу сказать... В противном случае часть своего проклятья переложу на тебя. Не молчи! Вижу, хочешь что-то сказать, но сомневаешься.

   -- Ваша светлость...

   -- Ну же!

   -- Вас хочет видеть юноша. Твердит об очень важных вестях из Фракии. Но раньше, я его что-то тут не видывал. Вы кого-то ждете?

   -- Юноша? - сердце Леона тревожно сжалось. Напомнила о себе "Книга судеб". - Пусть его приведут.

   -- При нем нашли кинжал и арбалет. Их оставить?

   Ziriz молчал. Да и сам Барель опасности не чуял.

   -- Оставьте.

   Де Веляно ненадолго вышел. Вернулся вместе с юношей, лет шестнадцати. И вновь "вспомнилось" будущее.

   Стройный, легкий, с черными волосами и серыми глазами - он, безусловно, кого-то напоминал. Хорошо знакомого из тех давних времен, когда Леон еще умел забывать.

   Их взгляды встретились: пылкий, полный юношеского огня, и усталый, повидавший много печали на своем веку.

   В комнате повисла тревожная тишина. Люсьен, не скрывая удивления, поглядывал то на одного, то на другого. Что-то необычное было в этой немой сцене.

   Наконец, Баррель произнес:

   -- Подойдите поближе. Как Вас величать?

   -- Леон,.. Ваша милость...

   И вновь -- тишина, нарушаемая лишь взволнованным дыханием посетителя.

   -- Какие же ты вести принес нам из Фракии, Леон? И зачем тебе старый арбалет?

   Юноша выразительно взглянул в сторону Люсьена.

   -- Граф де Веляно - мое доверенное лицо, можешь говорить все, что считаешь нужным. - Зачем-то объяснил Барель.

   -- Ваша милость! Графиня Салма де Гиньон бежала с острова Скорби. Ее освободил Мартин Макрели.

   -- Погоди, Леон. Откуда ты это знаешь? Ну-ка, рассказывай поподробнее.

   -- Я боюсь, Ваша милость, что Вы мне не поверите. Поэтому прошу взглянуть на этот арбалет.

   Барель вначале равнодушно, а потом со все большим интересом рассматривал старое оружие. В глазах промелькнула непонятная искра. Рука привычным движением проверила механическую часть. Воин никогда не забудет своего боевого друга.

   -- Откуда он у тебя?

   -- От матери,.. перед отъездом стащил,.. - смутившись, ответил юноша и покраснел.

   -- Как зовут твою мать?

   -- Лорис Юргис, Ваша светлость. Жена торинского купца Азиса Юргиса.

   И вновь -- молчание. На этот раз еще более звонкое и долгое. Словно в ожидании приговора безжалостного судьи.

   -- Зачем он тебе?

   -- Это память о моем отце... Леоне Бареле... -- выдохнул, словно бросился вниз головой в пропасть, юноша. Сейчас решалась его судьба...

   У Люсьена отвисла челюсть. Вот это новость похлеще бегства Салмы! Ведь стоит графу Леону Барелю признать сына!!! А ведь похож! Разрази меня гром! Несомненно, похож! Как отнесется к нему Далмира? Детей-то у них нет... Вот так дела!

   -- Расскажи о матери... Рассказывай все...

   Леон волнуясь и часто сбиваясь, стал сумбурно повествовать о матери и сестре. О смерти Азиса, о том, как угодил в сети интриг, сплетенных Макрели. Об острове Скорби и бегстве, о пути в Сак. Обо всем, что довелось испытать за последний месяц.

   В доказательство того, что говорит правду, извлек из сумы торлитовый фаллос миледи, покраснев до корней волос.

   Барель, равнодушно покрутив его в руках, положил на стол.

   -- Ну что ж, Леон. Поживи пока во дворце. Отдохни немного. Поговорить мы с тобой еще успеем. Ступай!

   Но чутье Барелю подсказывало иное. Будет еще всего одна мимолетная встреча. Ах, сынок, сынок! Всю жизнь я спасал чужих детей. А для родного -- времени так и не нашел. Но если я сейчас тебя признаю и возвышу, то сломаю твою судьбу. Все будет, будет, но потом -- годы спустя. Ты уж не обессудь,.. но "Книга судеб" неприкосновенна.

   -- Ваша светлость!

   Вопросительно взглянул на Люсьена.

   -- Скажите... Леон, Леон может быть Вашим сыном?

   -- Да, Люсьен! Да!

   -- Тогда почему же, мой господин?..

   -- Так нужно... Прошу, запомни мои слова! Спустя годы вы встретитесь вновь. И тогда ты должен ему помочь. Обещаешь?

   -- Клянусь!

   -- Иногда такие клятвы превращают жизнь в каторгу. Надеюсь, тебя эта участь обойдет стороной.

   Запел серебряный молоточек. Без острой нужды их беседу никто не смел прерывать.

   Де Веляно сам отворил дверь. Слуга подал пакет.

   -- Прошу меня простить. Гонец едва жив. Говорит - не терпит отлагательства.

   Леон взломал печать Филиппа. Знакомый почерк. Вот только писавшая рука слишком дрожала: "Леон! Заклинаю тебя всем святым, помоги!.."

   Ziriz, сильно сжал запястье, предупреждая об опасности.

  

* * *

  

   Лучик Оризиса, по-хозяйски осмотрев комнату, нашел безмятежно спавшего Леона. Возмущенный таким безобразием, стал упрямо пробиваться сквозь сомкнутые веки -- будить юношу. Вначале, тот недовольно вертел головой, прикрывая глаза рукой, попытался спрятаться под шелковым покрывалом. Наконец, громко чихнув, открыл глаза. Сон мигом исчез, будто и не было вовсе. Темно-зеленый бархат обоев, серебро светильников, резная дубовая мебель, пуховая перина и аромат стоящих в высокой инструктированной золотом вазе гливеций - все говорило о богатстве и значимости.