Танцующая в пламени

   Свеча вспыхнула ядовито-желтым пламенем, и небольшое облачко окутало голову жертвы. Девушка не то охнула, не то застонала, после чего, равномерно покачиваясь, стала смотреть широко открытыми, немигающими глазами на свою мучительницу. Она напоминала ожившего мертвеца, такого же, как в замке Ралина. Миледи полушепотом начала расспрашивать. Отвечала Розали тихо, но внятно. Этот кошмар длился лишь пару минут. Затем, удовлетворенно кивнув головой, Лавра про-шла к двери.

   Проходя мимо дрожащей служанки, окатила ее ледяным взглядом и небрежно бросила:

   -- Можешь заняться своей подружкой. Думаю, наука пойдет ей впрок. Долго не станет совать нос в чужие дела.

   Почти сразу же раздался звук падающего тела. Жане, немно-го поколебавшись, все же подошла к лежащей девушке. Ей вдруг показалось, что Розали умерла. Она увидела ее белое, как воск, лицо и синие губы. Полуоткрытые остекленевшие глаза смотре-ли в никуда, а изо рта вытекала тонкая струйка кровавой слюны. Волосы на голове Жане встали дыбом, а по спине побежали капли холодного пота. В любой миг она могла потерять созна-ние или с криком выбежать из комнаты, но тут Розали сделала первый неуверенно-судорожный вдох. Выдох дался ей с еще большим трудом. С губ сорвался очень тихий, но от этого не менее страшный стон. Собравшись с силами, Жане бросилась к подруге, приподняла ей голову, вытерла подолом слюну. С каж-дым новым вздохом жизнь возвращалась в молодое тело. Вскоре девушка открыла глаза и недоуменно-бессмысленным взглядом обвела комнату, а затем, вспомнив что-то невыносимо страш-ное, жалобно вскрикнув, заметалась, словно раненая птица в руках охотника. Пытаясь успокоить, Жане крепко прижала ее к груди. Розали сразу обмякла и горько разрыдалась. Не смогла сдержать слез и сама утешительница. Так они вдвоем, крепко обнявшись, обливаясь горючими слезами, сидели на полу возле столика, на котором все еще горела свеча.

   Наплакавшись вволю, сгорбленные, словно старухи, поддер-живая друг друга, подруги покинули страшную комнату. Розали клялась, что ноги ее здесь больше не будет. К. Асису она тоже не вернется.

   О, если бы все зависело только от нее! Она, несомненно, так бы и поступила. Но чужая злая воля оказалась намного силь-ней...

   Выйдя из дворца, девушка вновь впала в транс и, словно юмби, неверной походкой побрела прямиком к Асису Юргису. Найдя купца, не терпящим возражений голосом потребовала:

   -- Отведи меня к Поставу Лотширскому. Таков приказ герцогини.

   На вопросы удивленного Юргиса она не отвечала лишь время от времени повторяя одно и тоже.

   Напуганный столь необычным видом и поведением Розали, Асис какое-то время колебался. Но потом все же доложил о ней маркграфу.

   Постав сразу велел:

   -- Веди ко мне. Послушаем, что она скажет.

   Горничная, подойдя к повелителю Лотширии, не подымая глаз, заговорила.

   При первых звуках ее голоса Постав замер, пораженный, ну, а напуганный до смерти купец и вовсе ошалел, горько сожалея о юм, что впутался в столь мерзкую историю.

   Розали вещала голосом герцогини Лавры Торинской. При-чем сохранялись не только тембр и интонация, но и присущая лишь ей властно-насмешливая манера.

   -- Жаждете встречи, граф? Жизнь вновь скучна и однообраз-на? Что ж, милости просим! По утрам я бываю в развалинах часовни. Той самой, где некогда рождались ваши с Фергюстом предки. Я ведь не ошиблась? Они у вас общие? Вот туда и при-ходите.

   Произнеся это, девушка, словно наткнувшись на невидимую преграду, замолчала. Постепенно ее взгляд становился более осмысленным. Наконец, испуганно вскрикнув, "прозревшая" Розали зажала рот ладонью и метнулась к двери. Купец вопроси-тельно посмотрел ей вслед.

   Граф покачал головой:

   -- Пусть идет. Все, что могла, она уже сказала. Распорядись, так, на всякий случай, чтобы за ней присмотрели.

   Асис бросился вслед за Розали. Мысли в его голове мелькали с калейдоскопической быстротой.

   "О, боги! Жена нашего герцога ведьма! Ведьма! Ведьма! Она общается с демонами и сама, подобно им, лишает людей разума. Нас ждут несчастья и прежде всего тех, кто замешан в эту жуткую историю. Как же этого не понимает маркграф? Ведь он не глупый человек. Несомненно, лотширец уже околдован и не осознает того, что творит. Он и сам погибнет и других потянет за собой. Но что же тогда делать мне, несчастному слуге? А может, все еще обойдется? Демонесса, кажется, ждет ребенка? Ей сей-час не до простых смертных? Ох, хорошо бы..."