Тарзан. Том 5

— Я люблю слонов. Они мои друзья. Большинство их отвечает мне взаимностью. Я их понимаю и узнаю заранее, хочет ли слон напасть на меня.

— Но эго не африканский слон,— настаивал Джерри.

— Индийские слоны не такие дикие, как их африканские собратья. И я хочу провести эксперимент. У меня есть теория, хотелось бы ее испытать на практике. Если она окажется неправильной, я успею спастись на дереве. Всегда видно, когда слон собирается напасть. Он поднимает уши, изгибает кверху хобот и начинает трубить.

Теперь пожалуйста, держитесь покрепче на деревьях и постарайтесь не разговаривать. Не шумите — он уже близко.

Четверо людей застыли на ветвях без движения и стали ждать появления слона. Кэрри боялась за Тарзана, она даже побледнела. Джерри Лукас считал глупым такой риск. Шримпу хотелось бы иметь в этот момент автомат.

И вот на тропе показался огромный корпус животного. Когда маленькие глазки увидели Тарзана, туша остановилась. Тотчас же уши поднялись торчком, хобот изогнулся вверх. Слон готовился к нападению — эта мысль возникла у всех четверых, сидящих на дереве.

Кэрри до боли закусила губу. Она повторяла про себя, как мольбу: «Скорее, Тарзан, скорее!»

Наконец Тарзан заговорил. Он использовал язык, который, как он верил, был общим для большинства зверей,— материнский язык великого племени больших обезьян. Немногие звери могут говорить на нем, но Тарзан знал, что почти все обитатели джунглей понимают его.

— Йо, Тантор, йо! — сказал Тарзан.

Слон раскачивался со стороны в сторону. Он не затрубил. Уши его медленно опали, а хобот распрямился.

— Йод! — произнес Тарзан.

Большой зверь, поколебавшись какой-то момент, медленно пошел по направлению к человеку. Он остановился напротив, хобот вытянулся и принялся ощупывать лицо и тело стоящего перед ним.

Кэрри вцепилась в ветку покрепче, чтобы удержаться от падения. Она теперь поняла, почему некоторые женщины в минуты большого волнения падают в обморок.

Тарзан погладил хобот и тихо прошептал что-то.

— А бу тандиала! — приказал он потом.

Слон опустился на колени. Тарзан обвил себя хоботом и вновь приказал:

— Пала бьят!

Тантор поднял его и посадил себе на голову.

— Уик! — скомандовал Тарзан.

Слон двинулся по тропе, пройдя под деревьями, где едва держались, охваченные напряжением, четверо человек.

Тарзан почти тотчас же вернулся пешком в одиночестве.

— Нам пора отправляться в путь,— сказал он, и все спустились с деревьев.

Джерри Лукас был раздражен тем, что он считал «эгоистичным выставлением напоказ мужества и отваги».

— Какая польза так рисковать? — спросил он резко.

— Живя в лесу бок о бок с дикими зверями, нужно многое знать о них, если хочешь выжить,— объяснил Тарзан.— Эта страна мне незнакома. Но в моих джунглях слоны — мои друзья. Они неоднократно спасали мне жизнь. Я хотел узнать характер здешних слонов и проверить, могу ли диктовать им свою волю, как это делал дома.

Возможно, через несколько дней вы будете рады, что я выяснил это. Есть, конечно, шанс, что мне больше никогда не встретится этот слон, но если мы увидимся вновь, он узнает меня, как и я — его. У Тантора хорошая память, как и у меня. Он не забывает ни друзей, ни врагов.

— Простите мою резкость,— извинился Джерри.— Мы все очень испугались за вас.

— Для меня не было никакого риска,— возразил Тарзан.— Но не вздумайте проделывать подобное сами.

— А что бы он сотворил, будь это' один из нас? — поинтересовался Бубнович.

— Вероятно, распорол бы вас бивнями, растоптал ногами и разбросал бы по джунглям кровавую кашу, в которую бы вы превратились.

Кэрри содрогнулась. Шримп покачал головой:

— А я-то, дурак, кормил их земляными орехами в Чикагском зоопарке. И как уплетали!

Вскоре они достигли леса. Огромные, величественные прямоствольные деревья были густо оплетены вьющимися растениями. Кругом свисали виноградные лозы и какие-то усеянные душистыми цветами лианы с листьями причудливой формы. Все это изобилие зелени создавало как бы балдахин, непроницаемый для солнечных лучей. Путники вошли в чащу, как в собор,— такое впечатление создавали стволы-колонны и тусклый свет, пробивающийся сквозь листву, как сквозь цветные церковные стекла. Это великолепие подавляло. Таинственные звуки, раздающиеся то тут, то там, настраивали на тревожный лад. Путники брели молча, все, кроме Тарзана, были в неважном настроении и стремились поскорее выбраться на солнечный свет.

За одним из поворотов звериной тропы торжественный лес внезапно кончился, уступив место залитой жаркими лучами солнца поляне, прильнувшей к краю ущелья. Внизу, У подножия отвесной его стены расположилась узкая каменистая долина, известняковую почву которой прорезала шумная речка, резво бегущая и плещущая в своих берегах. Долина была прелестна: зелень деревьев и яркие краски вулканических пород были вместе весьма живописны.

Тарзан внимательно огляделся. Признаков пребывания человека он не заметил, лишь небольшое стадо горных оленей мирно паслось на зеленом лужку. Но острые глаза человека-обезьяны разглядели темный силуэт, почти неприметный в густой тени деревьев.

Он указал на силуэт спутникам.