Тарзан. Том 5

Самец с черной шерстью значительно превосходил своего противника как по величине, так и по силе и свирепости. Дерущиеся львы обменялись несколькими мощными ударами лап, прежде чем большой лев не схватил за глотку своего более мелкого врага, а затем, как кошка встряхивает мышь, крупный лев встряхнул меньшего, а когда умирающий враг пытался подобраться к нему снизу, черный Нума предупредил его желание. Когти его задних лап вонзились в нижнюю часть грудной клетки противника, раздался хруст костей и треск раздираемой шкуры. Вскоре все было кончено. Грудная клетка и брюхо чужого льва были распороты одним ударом задней лапы черного красавца. Все внутренности соперника вывалились на песок, обильно орошая все вокруг кровью.

Когда Нума поднялся, расправившись со своей жертвой, и встряхнулся, Тарзан не мог не отметить изумительную пропорциональность и симметрию всех статей прекрасного зверя.

Львы, убитые им, сами по себе были хороши, в их шерсти Тарзан заметил черный отлив. Темная окраска особенно сильно отличала Нуму, попавшего в яму на охотничьей тропе племени Вамабо. Гривы здешних львов были немного темнее, нежели у тех, которые в изобилии водились в известных Тарзаном землях Центральной Африки. Черные гривы и рыжевато-коричневый оттенок шерсти сказали человеку-обезьяне, что эти звери принадлежали к особой породе, отличающейся от всех, каких ему приходилось видеть,— будто произошли они путем скрещивания лесного льва, давно знакомого ему, со зверями с куда более темным цветом шкуры, представителем которых мог быть Нума из ямы.

Внезапное препятствие на пути было устранено. Тарзан собрался отправиться на поиски следов девушки и английского офицера, чтобы выяснить, что с ними случилось, и вдруг почувствовал, что очень голоден. Необходимо было насытиться перед решительными действиями. Кружа по песчаному дну ущелья, пытаясь разобраться в запутанной сети бесчисленных следов — своих собственных, следов неизвестных ему людей и чужих львов,— Тарзан чувствовал сосущую пустоту в желудке. С его губ непроизвольно срывалось повизгивание голодного зверя.

Сразу же Нума из ямы навострил уши и внимательно взглянул на человека-обезьяну. Он отреагировал на сигнал голода и быстро помчался по направлению к югу, изредка останавливаясь, чтобы посмотреть, следует ли за ним Тарзан.

Человек-обезьяна понимал, что зверь вел его к пище, поэтому спокойно двигался за ним, одновременно присматриваясь к следам и принюхиваясь, надеясь уловить знакомые запахи чувствительными ноздрями. Вдруг среди многих следов Тарзан обнаружил те, которые были оставлены ногами, обутыми в сандалии, и запах следа убедил его, что они принадлежат людям незнакомой ему расы, тем, кто был возле пещеры прошлой ночью в сопровождении львов. Затем он уловил слабый запах следа девушки, а немного позднее отыскался и след Смита Олдуика.

Неожиданно следов стало меньше, и те, которые принадлежали девушке и англичанину, резко выделялись среди прочих.

Как выяснил Тарзан, девушка и ее спутник шли рядом, а справа и слева от них двигались загадочные мужчины и их львы. Позади них тоже шли мужчины и львы. Человек-обезьяна был озадачен тем, что показывали следы, но пока не мог себе объяснить такое странное сочетание, хотя сомнений не могло быть — люди и львы шли вместе — на это же указывало и его обоняние.

Немного изменилось и строение ущелья, оно все еще змеилось в каменной толще в том же направлении, между стенами обрывистых скал. В некоторых местах ущелье расширялось, а затем становилось очень узким, дальше вновь расширялось и делалось все шире, чем дальше уходило на юг.

Неожиданно дно ущелья начало резко снижаться. То здесь, то там появились древние базальты в виде крутых скалистых склонов и отчетливо виднелись следы давно пересохших водопадов. Путь становился все труднее, но дорога хорошо просматривалась. Складчатые каменные уступы указывали на глубокую древность этого пути, а кое-где местность носила на себе следы разумной деятельности человека.

Тарзан и черный Нума прошли половину или три четверти мили, когда у поворота ущелья Тарзан увидел перед собой узкую долину, глубоко прорезанную в естественных наслоениях гранитов и базальтов земной коры, с высокой горной цепью, ограждающей ее с юга. Как далеко простиралась долина на восток и запад, ему не было видно. Но, очевидно, она была невелика — не более, чем на три-четыре мили в поперечнике с севера на юг.

Эта долина была хорошо орошаема, судя по обилию растительности, покрывающей низменность от каменистых гранитных утесов на севере до более пологих гор на юге.

Через вершины утесов, откуда человек-обезьяна обозревал долину, была проложена тропа, ведущая вниз, в долину. Идя позади льва, Тарзан начал спускаться. По склону уступами росли огромные деревья. Тропа впереди него вела к центру долины. Птицы с резкими голосами и ярким оперением пронзительно кричали среди ветвей, а высоко, у самых верхушек деревьев, бесчисленные обезьяны болтали и ссорились между собой.