ТАСС не уполномочен заявить…

– Хотелось бы изящный веночек из маленьких матерчатых цветов нежного цвета.

– Да, пожалуйста, – женщина открыла ящик стола и достала оттуда тонкий пластмассовый обруч. Мы обкрутим его гибкой металлической проволокой, на которую и нанизаем цветочки. И еще один штрих…

Работница ателье раскрыла створки шкафа, доставая оттуда перчатки: совсем короткие, закрывающие запястье и длинные – до локтя.

– Ах, да, перчатки… Я и забыла о них, – спохватилась невеста. – Ну, раз плечики оголены, то полагаю, нужны перчатки до локтя? – и вопросительно посмотрела на собеседницу.

– Всё правильно, у вас очень хороший вкус, – поверьте моему дизайнерскому опыту. – Вы будете самой элегантной невестой.

– Я зашла тут неподалеку от вас в «Свадебный салон» – просто в шоке, – разоткровенничалась Лариса. – А до этого еще видела несколько похожих моделей сегодня в Загсе. Впрочем, если бы я не забрела в этот безрадостный салон, я бы никогда случайно не наткнулась на ваше ателье…

– Всё неслучайное – случайно, – улыбнулась дизайнер. – А когда у вас свадьба?

В эту субботу… Успеем?

– Конечно, работы совсем немного. Думаю, всё будет готово уже послезавтра утром.

– А сколько это будет стоить? – поинтересовалась Лариса.

Работница ателье назвала цену: «Если с вами нет всей суммы, то можно оплатить сначала аванс».

– Я оплачу сразу, – ответила журналистка.

И стала доставать из сумочки кошелек.

– А что это за ткань такая приятная, – вроде и белая, и не белая, и еще с какими-то серебристыми искорками, очень мне нравится…

– Разновидность трикотажа, конечно, импортного, – усмехнулась женщина. – У нас, ведь, в стране, наверное, скоро и гардинный тюль закончится, который весьма активно используется в моделях, предлагаемых сегодня в «Салонах для новобрачных».

– Как же мне повезло, что я случайно наткнулась на ваше ателье, – радостно вздохнула Лариса и вдруг сказала, – а вот эти серебристые искорки, я уверена, будут очень хорошо сочетаться с серым цветом костюма моего жениха (о котором она только слышала, но никогда не видела).

Сказала и даже не заметила, что выдало вслух ее подсознание.

(О, женщины, как же, вообще, раскрепощается ваше сознание, когда вы занимаетесь шопингом или чем-либо подобным!)

Когда Лариса вышла из ателье, на улице уже начинало сереть. И снег еще больше залепил витрину. Снежинки падали такие крупные, что в окружающей картине было нечто ирреальное.

«Надо запомнить номер дома и название переулка», – подумала она, наконец, направляясь домой с букетом белых роз.

Ей было о чем сегодня рассказать родителям вечером. И уже ничего не нужно было придумывать: ни про Загс, ни про кольца, ни про платье, ни про цветы, которые говорили сами за себя…

Как будто чужие

Тихо, вполне «конспиративно» дорабатывали эту трудовую неделю Лариса с Аристархом, иногда пересекаясь за чашечкой кофе в буфете или во время обеденного перерыва в столовой. Когда же журналистка бывала не одна, или он не один, то они просто приветствовали друг друга, как коллеги.

И Аристарху очень нравилось наблюдать за ней незаметно со стороны. Особенно сейчас, когда всё так изменилось. Ведь совсем недавно он только и думал о том, чтобы такое предпринять, чтобы стать к ней чуточку ближе, не всегда, даже, смея подсесть к ней за столик, боясь показаться назойливым. А сейчас, когда они в глазах окружающих продолжали оставаться просто коллегами, внешне абсолютно чужими людьми… Сейчас их связывала такая тайна, от которой у него замирало сердце.

Он не знает, как у них получится всё потом. Он боится об этом даже думать. Но эта тайна грела его душу… И ему так радостно было наблюдать за Ларисой со стороны: вроде бы чужой и отдаленной. Но в действительности – уже не чужой. Потому что узелочек между ними завязался. Пусть не совсем такой. Но – завязался. И у него была надежда: он ее завоюет. Обязательно.

А Ларисе повезло. Кирилл Петрович и в пятницу не вышел, продлив себе больничный до понедельника.

Журналистка всё рассчитала правильно: писать заявление на неделю за свой счет «по состоянию здоровья» надо ближе к концу рабочего дня. Если сделать это раньше, секретарша обязательно настучит Кирюше. Начальник, конечно же, ничего бы изменить не мог в ее решении, но крови и нервов попортил, начав давать наставления по телефону. Поэтому и появилась она в приемной Кирюши всего лишь за час до окончания рабочего дня.

– Вы же понимаете, Лариса Павловна: Кирилл Петрович должен наложить свою резолюцию на ваше заявление, что он «не возражает». А его нет, и я не знаю, как быть, – сказала невинным голоском наглая и самоуверенная девица (впрочем, только такая и могла быть у здешнего руководителя).

– Так в чем проблема? А ты съезди к нему домой, пусть наложит, – были последние слова, которые она произнесла в ненавистной приемной ненавистного начальника, понимая, что, когда она вернется сюда через неделю, всё это уже ее не будет волновать.

Журналистка это знала точно. Потому что Николай Михайлович сегодня ей и Аристарху окончательно подтвердил, что всё «на мази» в их заграничной командировке.