ТАСС не уполномочен заявить…

– Ты такой нежный… А что ты иногда говорил по-польски, или мне показалось?

– А-а-а… Ты дала понять, что решила перенести нашу первую ночь завтра на утро… И я тихонько шепнул тогда: «И завтра утром тоже». А потом повторял это не раз ночью, когда тебя целовал…

– Ах, вот оно что, – улыбнулась вчерашняя невеста. – А поляки, значит, все такие хитрые, тихой сапой…

– За всех не скажу, но встречаются среди них хитрецы и сексапилы…

– Вроде тебя. Я уже это поняла, – улыбнулась Лариса. – Значит, пока я спала, взял силком…

– Взял силком, а стал милком, – слышала пословицу?

– Слышала-слышала…

– И неужели «силком»? Я не помню, чтобы ты меня отталкивала… И даже обнимала своими маленькими ручками, – Аристарх шепнул Ларисе что-то на ухо.

– После какого раунда? – она округлила глаза.

– Ну, пусть не после третьего, а после четвертого, но ведь обнимала, я точно помню… Это было уже под утро…

– А я такого не помню, – сказала Лариса, отводя глаза, – я спала.

– Значит, во сне и обнимала. Я тебя не обманываю. Ну, и соня мне досталась в жены! А я всю ночь на кухню бегал, – признался мужчина виновато, – есть так хотелось, ополовинил припасы…

– А я просыпаюсь и думаю, что ж это в комнате так светло. А это лицо твое так сияет, так сияет…

– Как начищенная медная пуговица? – подсказал мужчина.

– Как новый медный таз, – усмехнулась она.

– Значит, есть от чего сиять. Я так счастлив, что ты досталась именно мне. Что ты – моя жена. Жена, жена, – повторил он это слово, и было видно, что ему нравится слышать его звучание. – Он усмехнулся, – и медный тазик – в хозяйстве вещь тоже нужная…

Он поцеловал ее руку выше локтя.

– А ты тоже вся светишься. Правда, правда, у тебя сейчас всё на лице написано.

Лариса прикрыла глаза, ощущая прилив нежности и пребывая внутри пространства, крепко держащего ее с Аристархом обруча. Причем, обруч этот сдавливал всё теснее, и ей от этого становилось трудно дышать. И женщина понимала, что она уже ничего не понимает, сравнивая свои вчерашние ощущения с сегодняшними.

«Пожалуй, самое время перейти к медовой тематике», – мелькнула мысль у Аристарха. – Ты ей просто не давай опомниться».

Зная семейные предания о том, что у его бабушки Гражины с дедом, и у матери с отцом были свои истории, связанные с медом, он вдруг, как продолжатель династии Рачинских осознал, что и ему нужно будет сочинить сейчас свою. Весьма правдоподобную и приближенную к реалиям сегодняшнего времени.

Аристарх протянул руку под кровать, и, как фокусник, извлек оттуда фигурную баночку со сладким и ароматным содержимым, из которого торчала чайная ложка.

– Откуда это? – удивилась Лариса.

Аристарх сел на тахте перед женой и сознательно выдержал интригующую ее паузу.

– Мужчины из рода Рачинских утром, после первой брачной ночи, всегда кормили своих любимых жен медом, чтобы… чтобы они оставались для них всегда такими же сладкими и желанными, как в первую ночь…

(«Хорошо придумал, Аристарх. Молодец!»)

– Как интересно и трогательно, – вздохнула Лариса.

– Так что открывай ротик, моя женушка, – и он зачерпнул маленькой ложечкой пахучий пчелиный продукт.

– А ты?

– И я обязательно, – только попробую этот нектар иначе, – и он поцеловал ее в губы, перепачканные медом, – так вкуснее.

Мужчина зачерпнул еще с верхом ложку и сознательно, (но, вроде, случайно) задержал ее на уровне женской груди, пока туда не упала сладкая капля. Затем донес ложку до ее рта, а сам стал целовать то место, куда «нечаянно» попал пчелиный нектар.

– Ой, как сладко и сразу пить хочется, – проговорила Лариса, не подозревая даже, что слово в слово повторила фразу, сказанную матерью Аристарха на брачном ложе под раскидистой яблоней белого налива много лет тому назад.

– Сейчас водички, – Аристарх подскочил, налил в бокал минералки.

Пока жена пила, он достал из-под матраца ее свадебную туфельку.

– Ой! – изумилась Лариса. – Да ты, прям, колдун-ведун какой-то. То мед под кроватью прячешь, то мою туфлю – под матрасом… Зачем?

– Да ни какой я не колдун, – усмехнулся мужчина. – Просто банку я задвинул немного, чтобы ногой нечаянно ночью не зацепить, а туфельку твою… Может, сама угадаешь?

– Ну, наверное, это что-то, связанное с тем, чтобы муж не стал подкаблучником? – предположила она.

Аристарх засмеялся.

– Вообще-то, очень оригинальная трактовка. Мне никогда бы такое в голову не пришло. Просто у поляков есть такой обычай: в первую ночь жениху и невесте класть под матрас женскую туфлю или кнут.

– Кнут? – изумилась Лариса. – Это, чтоб жена мужа боялась? Уж лучше бы пряник…

– Нет, не для того, чтобы боялась. Ну, как ты не понимаешь: кнут – мужского рода, а туфля – женского?

– Ну, и что из этого?

– Иногда вместо кнута кладут шляпу.

– Шляпа – тоже женского рода, – она недоуменно повела плечиком.

– Я ж не сказал – шляпку. Имеется в виду мужская шляпа…

– Ты меня совсем запутал…

– Но у меня не было ни шляпы, ни кнута, поэтому я и выбрал твою туфельку. – Ты подумай, Ларушка. Неужели такая трудная загадка?

– Кнут – мужского рода, туфля – женского рода… Женского, мужского, – повторяла Лариса.

Наконец, испуганная догадка мелькнула на ее лице.