Татьяна Ларина как объект психиатрии

Однако даже и сейчас, пока она так долго говорит с Филипьевной, у Татьяны есть последняя возможность одуматься и не отправлять письмо. Повторяю: это слишком опасный и слишком неприличный поступок, из ряда вон, и последствия могут быть самыми печальными. Но Татьяна так и не удосужилась подумать об этом. Напротив - уже даже и с нескрываемым раздражением она прерывает старушку, ударившуюся было в неинтересные Татьяне воспоминания, и снова подтверждает свое намерение:

-- Ах, няня, няня! до того ли?

Что нужды мне в твоем уме?

Ты видишь, дело о письме

К Онегину.

<...>

"Да что ж ты снова побледнела?"

-- Так, няня, право ничего.

Пошли же внука своего.

*

Весь день Татьяна ждет ответного письма. Этим она, собственно, весь день и занята - ждет. Но никакого ответа не приходит. Нет его и на следующий день:

Но день протек, и нет ответа.

Другой настал: все нет как нет.

Бледна, как тень, с утра одета,

Татьяна ждет: когда ж ответ?

Из этого отрывка становится окончательно понятно, что Татьяна, начитавшись эпистолярных романов и накрепко усвоив книжные схемы, действует исключительно в рамках этих схем, а именно: пребывая, как обычно, в состоянии нездоровой бледности, она желала вступить в романтическую переписку со своим внезапно найденным ею предметом страсти - видимо, мечтая повторить историю "Новой Элоизы".

Присвоенные ею "чужой восторг, чужая грусть" не дают ей покоя. Не имея в своей душе ни грамма собственных эмоций, которые могли бы подсказать ей и собственные слова для письма, она ждала теперь от Онегина точно такого же книжного поступка - ответного послания, наверняка непременно полного возвышенных стонов и слез. И почему-то пребывала в полной уверенности, что он тоже будет действовать в рамках все тех же схем, раз уж так написано в книжках.

Наконец во второй половине следующего дня (еще только "смеркалось") приехал Ленский и сообщил, что Онегин будет у Лариных сегодня. Услышав эту новость, Татьяна, как и положено книжной героине, "вспыхнув, задрожала".

Ленского зовут к самовару, Ольга хлопочет по приему гостя, разливает чай (опять Ольга!), ей помогает мальчик (домашняя прислуга), а Татьяна по своему обыкновению все это время стоит у окна "задумавшись" и вырисовывает на стекле "заветный вензель О да Е". При этом у нее томный взор и в глазах слезы ("И слез был полон томный взор"). И никто из домашних ее даже не трогает, не зовет помогать или участвовать в приеме госта - видимо, привыкли уже.

И я бы еще поверила в искренность ее волнения и слез в томном взоре, если бы не это пошлое выписывание вензеля на стекле. Конечно, всякая девушка в семнадцать лет еще способна на подобные поступки - из жеманства либо по причине дурного вкуса. Но, думается, все-таки в минуту искренних переживаний - именно искренних, настоящих - никогда эти вензеля и в голову не придут!

Вот так она все стояла и стояла, поглядывая в окно, не едет ли Онегин, как вдруг раздался конский топот, и действительно в окно она увидела Евгения. Что делает Татьяна? Она произносит "ах!" и как пуля несется из дома, чем, видимо, немало удивив присутствующих. Или совсем не удивив - учитывая давнюю склонность Татьяны к книжной "оригинальности".

Рванув от окна, Татьяна в несколько минут проделала следующий маршрут:

...Татьяна прыг в другие сени,

С крыльца на двор, и прямо в сад,

Летит, летит; взглянуть назад

Не смеет; мигом обежала

Куртины, мостики, лужок,

Аллею к озеру, лесок,

Кусты сирен переломала,

По цветникам летя к ручью.

И, задыхаясь, на скамью

Упала...

Конечно, на первый взгляд может показаться, что это от мысли о неожиданной встрече с Онегиным Татьяна пришла в такое экзальтированное состояние, от страха перед его неизвестной реакцией на письмо и что вообще он не пожелал ответить письменно, а явился сам в дом Лариных, возможно, исключительно для того, чтобы представить это возмутительное письмо ее матери и потребовать оградить его впредь от подобного неприличия. Но такое предположение будет ошибочным.

Я уже говорила, что в мозгу Татьяны живут одни только книжные схемы. Ум ее и так-то не развит, а тут еще и забит килограммами клише, т.е. готовых к употреблению вариантов поведения. И ее больной разум, не умея различить реальность и выдумку, каждый раз воспринимает эти клише как свои собственные варианты.

Поэтому, не способная ни к каким самостоятельным мозговым усилиям, она - благодаря романам - и не нуждается в этом, ей достаточно вспомнить похожую ситуацию из книжки, и вариант поведения готов.