Татуированная роза

Тот же день двумя часами позже. Серафина выходит на крыльцо босая, полуодетая. Под глазами — темные круги. Лицо блестит от пота. На нейлоновой нижней рубашке — темные винные пятна. Стоять ей тяжело, но сидеть спокойно она не в состоянии. Почти непрерывно болезненно стонет. На горячем ветру шуршит тростник. Маленькая Виви подкрадывается к крыльцу, чтобы поглядеть на Серафину. Так глазеют на диковинного зверя в клетке. Рот и руки Виви перемазаны жевательной резинкой. Она жует, уставившись на Серафину. Серафина избегает ее взгляда. С трудом стаскивает с крыльца старый выцветший плетеный стул. Устанавливает перед домом и тяжело опускается на него. У стула обломана ножка, он покосился. Виви подкрадывается к Серафине. Серафина сердито к ней оборачивается. Девочка хихикает и отскакивает к крыльцу.

Серафина (снова опускаясь в кресло): О, Мадонна, Мадонна, Мадонна, дай мне знак (Поднимает глаза к чистому сиянию неба)

К дому приближается Отец де Лео. Серафина вся сжимается в кресле, чтобы он ее не заметил. Он стучит в дверь. Не не получив ответа, оглядывается, видит Серафину во дворе и подходит. Подойдя, обращается к ней мягко, но строго.

Отец де Лео: Здравствуй, Серафина.

Серафина (еле слышно, с некоторым отвращением): Добрый день.

Отец де Лео: Как ты можешь выходить из дому в таком виде? Что это на тебе? Неужели белье? Бретельки спустились, а голова, голова такая сальная, будто ты ее облила маслом. Теперь понятно, почему твои соседки днем не спят. Гораздо интереснее сидеть на крыльце и смотреть на спектакль, который ты им устраиваешь. Да ты слушаешь меня? Должен заметить, что внешне и внутренне ты очень изменилась, и далеко не к лучшему. Горе обычно облагораживает женщину. Но если отдаваться ему целиком, это просто переходит в распущенность, а я знал, что все так и будет. Началось все с кремации Розарио. Уже тогда ты поступила против закона Церкви. (Серафина поднимается с кресла и спешит к дому. Отец де Лео идет за ней.) Устроить дома усыпальницу и на языческий манер поклоняться пеплу! Да ты слышишь меня?

На набережной появились две женщины, они направляются к дому. Серафина с трудом поворачивается, чтобы встретить их, как измученный бык встречает каждую новую атаку матадора.

Серафина: Вы ко мне? Ну чего вам еще? Я не шью. Смотрите, совсем бросила. (Снимает вывеску с двери и швыряет в сторону) Куда хотите, туда и идите. И здесь вам делать нечего.

Отец де Лео: Они ничем тебя не задели.

Серафина: Только за тем и пришли. Думают, что знают больше меня, а знать-то им нечего. Нету меня этого. (Изображает рога на голове) Нет — и все!

(Идет, шаркая, во двор, Отец де Лео — за ней)

Отец де Л ео: Ты позвала меня утром и была в великой тревоге.

Серафина: Звала утром, а нынче — полдень.

Отец де Л ео: Я крестил младенца — внука нашего мэра.

Серафина: Еще бы. Мэр — фигура, а кто Серафина?

Отец де Лео: Ты не приходишь на исповедь.

Серафина (возвращаясь к. крыльцу): Не прихожу. Не хожу. Не… о… о… (Прыгает на одной ноге.)

Отец де Лео: Наступила на что-нибудь?

Серафина (опускаясь на ступеньки): Нет, нет, нет. Ни на что я не наступила.

Отец де Лео: Пойдем в дом, промоем ногу. (Она поднимается, ковыляет к дому) Будешь ходить босая — занесешь инфекцию.

Серафина: Отстань.