Татуировщик

Пока мы беседовали, очередь дошла и до нас. Мастер сочувственно улыбнулся нам:

– Ребятки, извините, разобрали хорошее снаряжение. Вот, держи, Милад, шлем тебе, шлем Бейбуту, инструменты берите на полке, крайние. Не жульничать!

Мы понуро побрели к полкам позади мастера, попутно надев каски. Взяв инструменты, я попрощался с приятелем – сегодня он работает в другой части цеха, на сборочной ленте, а мне предстоит копаться в недрах автоматона X-678-908. Поморщившись, я побрёл к рабочему месту.

* * *

Не без труда вскрыв проблемную жестянку, я привычно потянулся к обглоданным проводам, ведущим к сенсорам, отвечающим за сканирование пространства, однако с удивлением заметил, что на этот раз дело не в них. Чертыхнувшись, я принялся копаться в древних платах. Мою механическую хирургию прервал резкий голос:

– Милад, прикинь, у Коэнов родился сын с татуировкой книги!

Я вздрогнул. Этот голос принадлежал… Да, Коатлу – местному сплетнику. Отмахнувшись от него словно от мухи, я прикрикнул:

– Не мешай работать!

Однако тот и не думал униматься:

– Его забрали в Оазис! Вот бы мне так повезло!

Выпалив это, сплетник побежал рассказывать новость следующему рабочему, а я принялся изучать платы дальше, покачав головой. «Книга… Повезло мальцу, если это правда. В Оазисе жизнь хорошая, будет в кабинете сидеть да древности всякие изучать», – завистливо думал я, механически поддевая ржавую панель на грудине автоматона ломом. Татуировки в нашем обществе определяли всю жизнь в дальнейшем. У меня на запястье скромно красовалась шестерня, что уже с детства значило вкалывание на заводах и в цехах до конца своих дней. Учёные шишки так и не выяснили, откуда эти татуировки берутся и почему дети рождаются сразу с ними. В конце концов, бородачи из Оазиса просто объявили, что всё было придумано Древними порядка ради.

Татуировки передаются по наследству, но бывают и редкие исключения. Коэны вот рабочие, как и я, но, если верить сплетнику, у них родился сын-учёный. Пытаться менять татуировку нет смысла – она въедается в плоть и кость так, что поможет лишь отрезание руки, но за такое сразу же ссылают в Красную Зону. Переделывать татуировки тоже запрещено, потому что…

Мой внутренний монолог прервал писк селектора, откуда по всему городу разнёсся уставший голос с регулярным объявлением: «Граждане Айшуйи! Если вы нашли тату-машинку или знаете того, кто её нашёл, немедленно доложите Стражам! Присвоение тату-машинки карается смертной казнью, равно как и укрывательство нашедшего такую машинку! Будьте бдительны, и да прибудут с вами духи Великой Пустыни!»

Это объявление повторялось регулярно, как и несколько прочих. Мне всегда было интересно, как выглядит тот, кто записал эти слова когда-то очень давно. Жив ли он сейчас? О чём он мечтает? Из какой он Зоны? Впрочем, нужно работать – я так и не выяснил причину поломки лежащей передо мной машины.

* * *

Через полчаса копаний я всё же обнаружил причину – полетел гироскоп, из-за чего машина не могла ровно ходить. Я тут же сообщил о проблеме мастеру. Тот почесал голову, а потом сказал:

– Ну, Милад, придётся тебе курьером побыть. Отправишься в Зелёную Зону, там, на улице Песочный Тракт, будет лавка с запчастями. Знаешь где?

Я бывал в Зелёной Зоне очень редко, но вспомнил эту лавку – я туда уже ходил за запчастями для боевого автоматона. В тот раз я заблудился, вот приключений было! Я кивнул:

– Помню, мастер! Уже бывал там когда-то.

Мастер улыбнулся, а потом уселся за ветхий стол и, смочив палец слюной, достал откуда-то из-под стола пыльный бланк и редкую в наших краях механическую ручку. Что-то написав в бланке, он сунул бумажку мне в руки:

– Талон на гироскоп. Не потеряй, а то год будешь батрачить, чтобы покрыть потерю!

Я улыбнулся, забрал бланк и отбыл прочь.

* * *

Солнце уже жарило вовсю, когда я вышел из пыльного цеха на широкую улицу. Народу на ней не было – все в этот час заняты работой. Ну, мне же лучше! На секунду я остановился, вспоминая дорогу. Кажется, идти нужно через Кирпичный квартал, потом выйти на Механическую, а оттуда, прямиком до Песочного Тракта, едет трамвай. Насвистывая, я зашагал вперёд.

Кирпичный квартал встретил меня потоком пыльного ветра, забивающего глаза песком. Знай я, что придётся сегодня куда-то ехать, взял бы защитные очки. Прикрыв глаза рукой, я шагнул в тень узкой улочки. Сухая земля сменилась на склизкое нечто, являющееся коктейлем из помоев, машинного масла, мочи и невесть чего ещё. Мои тяжёлые ботинки с отвратительным хлюпаньем входили в жижу, и этот мерзкий звук сильно контрастировал с тихим воем ветра и хлопающими вдалеке ржавыми воротами.