Театр теней

– Для того чтобы творить, нужно понимать сам процесс творчества и представлять, как это происходит. Даосский мудрец Гэ Хун ещё в четвёртом веке от рождения Христа говорил, что Вселенная скрывается в зёрнышке, где светлые и тёмные силы варятся, как в чугунке. И это зёрнышко умещается в центре головного мозга человека. Там даос зрит явление богов. Святой, так же, как и творческая личность, обладают магической властью воссоздавать абсолютное пространство. Это можно назвать чудом, когда маленькое зёрнышко рождает великое произведение. Почему так происходит? А потому что в этом зернышке рожается взаимный отклик вещей и однородных явлений. Ещё Конфуций, опираясь на «Книгу перемен» говорил о взаимотяготении вещей одного рода: воды – к влажности, огня – к сухости, облаков – к дракону. Для обозначения вещей единого рода, так называемых, подобных вещей, он использовал термин «лей» – пример, который означал не только единую категорию, сколько активную природу и силу этого единства, включая в себя субстанциональное и феноменальное состояние. Например, вода и влажность, огонь и сухость. Но по своей активной природе они все имеют склонность откликаться на соответственность, как женщина – на женственность и красоту, мужчина – на мужественность и отвагу. Кто-то определил такое явление как систему символической корреляции. В мире такие противоположные явления откликаются ещё и друг другу: мужчина стремится к женщине, а вода своей влажностью остужает огонь. И таким образом организуется целостность структуры мироздания. Но для усиления этого отклика нужна концентрация сходных элементов. Вода является воплощением силы инь – женским началом, в то время как мужчина олицетворяет собой силу ян – огонь.

– Но какое отношение всё это имеет к творчеству? – нетерпеливо перебила меня Эльвира Анатольевна.

– В основе любого творчества, – спокойно продолжил я, – лежит всё тот же отклик в душе на господство той или иной силы. Феномен этого отклика, как отмечает мудрец Цзун Бин в своём трактате «Мин Фо лунь» – «Рассуждении о свете и Будде», есть мистическая манифестация духовного взаимодействия кармы во вселенной. Художник, изображая священные горы, стремится добиться того, чтобы воспринятое глазом вызвало отклик в сердце, и чтобы впечатление от изображения гор и воды было таким же, как и в созерцании их в самой природе. То же самое происходит и в творчестве литератора, когда он стараясь изображать своих героев, пытается вызвать в сердцах читателей естественные чувства симпатии или неприязни к тем или иным персонажам. По мнению Цзун Бина, существует постоянное взаимодействие между духовным воплощением некоторых форм через блуждания духа кармы между этими вещами и соприкасающимися с ними существами. В третьем веке другой мудрец Лу Цзи в своей «Оде изящному слову» – «Вэнь фу», показывая, как поэт входит в общение с природой и позволяет своему духу блуждать в восьми пределах мира, раскрыл тайну поэтического творчества в следующих словах: «Я вникаю теперь в пустоту и в безжизненный нуль, чтобы потребовать там бытия; я стучусь в безмолвие мрака, чтобы зазвучал он. Затем я разбрасываю повсюду живые иероглифы, роскошные и наполненные ароматом. Я полностью погружаюсь в медитацию, и когда достигаю определённой глубины, мой дух освобождается от всякой частной мысли. Я приобретаю способность заключить небо и землю в клетку слов, и, осознавая свою силу, восклицаю: «Я могу вместить всю бесконечность и всё пространство в один клочок чистой бумаги и сделать так, чтобы из моего сердца излился поток вод». Как видите, такое сердце, величиной с зёрнышко, являясь вневременным местом, может вместить в себя всю Вселенную, где большое астральное тело природы преобразуется в мельчайшее, но живое. Поэтому творение может вместить в себе обширный мир, и стать более сущностным, чем сам мир, потому что оно лишено тяжеловесности и передаёт дух бессмертных. Это зёрнышко способно слушать музыку Вселенной.

– Что ещё за музыку? – недовольно произнесла Эльвира Анатольевна.

– Музыку о которой говорил Лу Цзи в своей «Оде изящному слову», – сказал я, – это прежде всего конгениальность, то есть, созвучие искусства с высшей музыкой небесных сфер, и гармония между инструментом и исполнителем, а также между исполнителем и слушателем, без которых наступает измельчание. Это также гармоничность тона, или иным словами, правильное отношение тонов, отсутствие чего приводит к слабости. Это и выражение чувства печали как знак подлинного искусства, без чего все чувства становятся пустыми. Это строгость в выражении эмоций, которая всегда считалась сдержанностью и правильностью. И, наконец, это – сочность самой текстуры, насыщенность знаков изображения, без чего рождается сухость и аскетизм выражения.

– И как же это добивается? Я имею в виду такое состояние, когда человек начинает слышать небесную музыку? – спросила Эльвира Анатольевна снисходительным тоном.