Театральные записки

Ждём ещё 20 минут. Наш старейшина Пальму[33] идёт к кассе, а там прямо выход на улицу.

Сбежал мой «ёси-моси» и с тряпочкой, и с тысячей.

Только потом мы обратили внимание, что продавцы в полосатых курточках. Утешаюсь тем, что дала ему 1000 йен, а могла бы дать и 10 000!

Только что, в очередной раз, посмотрела по телеку чудовищную, нечеловеческую, так называемую, борьбу, в которой напрочь отсутствуют какие бы то ни было правила, законы, – здесь всё можно.

Самое немыслимое, что этот вид «спорта» невероятно популярен. Мы видели на улицах, на газонах сидят семьи, как «на одесском пляжу», на циновках, с термосами, изящными котелками со жратвой, и часами чего-то ждут. Выяснилось, сидят в очереди за билетами на этот ужас. А мы им привезли нежнейшего «Дядю Ваню».

Можете себе представить «борются» две пары, не похожих на людей, мужиков. Оплывшие от жира морды, бессмысленные звериные глаза, – нет, у зверей осмысленные глаза. Жуткие, страшные тела, при виде которых уже страшно жить на свете…

Ладно, победителей объявили. Они идут сквозь ряды зрителей, им преподносят эти поразительные по красоте букеты, они даже не обращают на них внимания, всё, как должное.

А двое побеждённых, и в этом тоже жестокость страны, зачем так подробно снимать, для меня, может быть, вот эти самые дорогие сцены в этой бойне. Цветы бандитам, гангстерам. А этот с трудом ведёт своего товарища, готовится к новому старту.

Милые мои японцы! Почему же вам не показывают «На всю оставшуюся жизнь», «Фантазии Фарятьева»? Да у меня не хватит страниц, чтобы назвать все наши добрые талантливые фильмы. Вы же нежные, добрые, удивительные ребята, те, которых я узнала, и которые узнали меня. У нас ведь у всех одно сердце, одно ощущение матери, сына, внука, бабушки. Спасибо вам, японцы! А особенно тем, которые были у нас в плену! А почему тем, которые были у нас в плену? Эти пожилые японцы, понимая, что мы иностранцы, неизменно задавали вопрос – мы уже даже по-японски понимали: «Вы откуда приехали?» И мы гордо говорили: «Россия! Ленинград!» И в ответ: «Карасю! Спасибо! Мы в плен были у вас! Такой коросий плен!» Потому что у них понятие плена совсем другое.

Пишу это уже в Ленинграде – прочла в «Новом мире» замечательные «записки» «Пленники Сталинграда. Записки переводчика». Оказывается, в городе Суздале, в городе русского изящества, русской невыносимой красоты, – 33 церкви – 133 купола, в Спасо-Евфимиевом монастыре поселили весь, сдавшийся в плен генералитет и высшее офицерьё. Да! Пока их везли в Суздаль… Это страшно даже подумать! 42-й год, а им в поезде чистые постели; завтраки и ужины в своё время.

* * *

Город Нагоя.

Приехали в 7 часов вечера – распоряжение – из гостиницы не выходить. А гостиница-то с каким прекрасным названием «Сад принцессы». Ночью по номерам обзвон, в газетах сообщение, в три часа дня начинается антисоветская демонстрация, всему коллективу ехать в театр в 13.30. Начало спектакля в 18.00. Потом кто-то разумный решил – зачем всему коллективу, незанятые могут оставаться в номерах. Я подумала, что я буду делать «в номерах» – беседовать со своим начальством или с одним из нашей пятёрки – Трофимовым? А поеду-ка я вместе со всеми. И не пожалела об этом.

Выходим мы из «Princess Garden» через аллею роскошно одетых молодых людей в штатском, садимся в автобус, доезжаем до театра, снова аллея, «красавцы» уже с передатчиками, что-то, куда-то, кому-то сообщают, но с совершенно невозмутимыми лицами.

Сидим в театре час, другой, знаем, что в три часа начнётся. Спустились в вестибюль к главному входу, – ага! – начинается! Насколько пунктуальны: без десяти три подъезжают громадные серые бронированные автобусы, откуда-то появляются настоящие полицейские в касках, с дубинками, с какими-то щитами. Откуда-то издалека организованные вопли, нам ничего не видно за этим заслоном из серых авто-махин. Поднимаемся на лестницу в вестибюле, значит, на второй этаж театра, и только знамёна, знамёна, белое знамя, потом знамя страны восходящего солнца, – и всё это проносится на автомобилях, которых мы не видим, только знамёна и крики. Постояли, посмотрели, вроде бы кончилось, наш серый бегемот уехал за демонстрантами. Слава Богу, кончилось.

Но полицейские не расходятся.

Мы голодные: вчера нельзя было выйти в магазин, сегодня целый день нельзя, посылаем нашего милого, славного переводчика в «Супермаркет». Составляем список, кому что купить, мне молока и простокваши, как всегда, кому-то растворимого супу. Наташка Данилова: «Милый, что-нибудь, у меня голова кружится, какой-нибудь зелени, салата и немного чего-нибудь хлебного!»

Роман отправляет этого милого мальчика с напутствием «ни пуха, ни пера!»

Возвращается наш мужественный мальчик с полным пакетом «продовольствия». Как говорится, «накушались», немножечко подкрепились.

Снова слышим ор! Опять идём на лестницу – второй заход демонстрации, наш серый бегемот поперёк улицы, полчаса происходит движение новых флагов, новых криков.

Последний заход был в 17.50 за десять минут до начала спектакля.