Театральные записки

Итак, остаются 10 минут до начала спектакля. В зрительной части зажигают полный свет. Буфетчицы раскладывают поразительной красоты коробки с конфетами, печеньем, мороженым.

Ни одного зрителя!!!

И всё же пришли! И всё же не побоялись! Их было человек сто, не больше. Играли «Холстомера». После спектакля – овации и сто букетиков невероятной красоты цветов!!!

Письма о любви

Март, 1978 г.

Сократовские диалоги. Вместо письма

– Привет!

– Привет!

– Пишет?

– Нет, а что ей писать? У неё свои дела…

– Да, но у меня и у тебя тоже дела, но мы ждём.

– Ты знаешь, раньше, когда мы писали, что мы далеко, что наши письма невпопад, – это была рисовка. А сейчас, действительно, далеко. Полное молчание.

– Да, мы даже не знаем, чем она занимается: может, снимается, может, играет, а может, – влюбилась…

– Раньше знали – страдает. Конечно, страдает, – это плохо. Но хоть какая-то информация, стабильность. Позвонишь, бывало, Ленке: «Ну, как Зэмэ? – Лежит, сломала ногу!» – Волнуешься, но всё-таки определённость.

– Может, ещё напишет. Подождём.

– Да, нет, а что писать, всё уладилось, успокоилось.

– Как думаешь, по Неве уже лёд прошёл?

– Скоро Вербное воскресенье.

Родная Зэмэшенька, нам как-то очень неспокойно. Напишите что-нибудь.

Неотправленный ответ на открытке 8 Марта!

Пишу на старых бланках, бумаги в доме нет.

Ну, вы – молодцы!

Насмешили меня!

«А может, она влюбилась?»

Во-первых, и рада бы, – да покажите в кого???

Во-вторых, влюбишься тут, когда с утра до ночи борюсь со своей красотой – ложусь спать человек-человеком, а утром просыпаюсь с перекошенной набекрень рожей, глаз заплыл и красуется трёхступенчатая опухоль на левой половине части организма под бывшим названием «лицо».

Варю дубовую кору, полоскаю без конца пасть, чтобы играть спектакли, от концертов отказываюсь.

Вероятно, сказывается 49-я весна, как это ни прискорбно.

Писем вам написала множество, как всегда, – мне ведь некому, кроме вас, рассказать обо всём, что произошло вчера, сегодня и позавчера. И вы это прекрасно знаете!

Так что всё в порядке, если не считать эту сучью половину физиономии.

Целую вас и обнимаю.

Ваша Зэмэ.

Вчера ночью написала вам предыдущий листочек, а сегодня приехали киношники из Москвы – в мае вызывают в Москву на переговоры, а если, Бог даст, всё будет хорошо, то съёмки в Москве в июле-ноябре.

Очень хороший сценарий. Одно меня в нём смущает – моя героиня такая омерзительная стерва, которой нет и не может быть никакого оправдания. Ваня уговаривает меня не отказываться. А я говорю: «Ванечка, ты пойми, после этого фильма с твоей бабушкой в Чебоксарах никто не будет здороваться, все будут возмущаться, какая у неё мерзкая дочка». Правда, сегодня утром на концерте я своим знакомым объясняла свою сложную ситуацию, одна мудрая женщина сказала: «Что? Она заведующая РОНО? А там другие и не работают. Это всё неудачники учителя, которых в своё время ненавидели дети, получив партийный билет, они обрели власть и теперь откровенно и последовательно мстят талантливым учителям».

Ну, в мае приеду – поговорим.

Лёд на Неве идёт.

Ещё раз целую и обнимаю!

Ваша Зэмэ.

11.06.1978 г.

…Конечно, прекрасный болгарин в этом виноват! Я ощутила себя женщиной, – и так стало славно и интересно жить на свете. Оказывается, я ещё кому-то нужна из этих, как я называю их, «не людей», то бишь мужчин.

Видели бы вы меня сегодня, 11июня 1978 года, – я такая красивая, даже чуть-чуть молодая, и очень загорелая!

Ну, спасибо тебе, болгарин, я ведь до тебя только хныкала, теперь я весёлая, красивая, загорелая, опять мне стали интересны и Эрмитаж, и Павловск, и город Пушкин. Даже город Пушкин! Мне даже интересно сейчас поехать к моей бывшей трагической любви, летчику-асу О.Н.

Господи! Как я его любила!!!

Это же полный анекдот моя любовь к О.Н.!

Все нормальные бабы провожают своих любовников утром. Мой Ас приезжал ко мне из города Пушкина перед полётом, – именно в пять часов утра. Я его очень любила именно за эту странную, ни на что не похожую любовь, ограниченную временем вылета, – с пяти до семи утра. А потом я его провожала.

По-дурацки провожала, – едем в машине, молчим, потом у аэропорта я выхожу из машины, обнаруживаю, – у меня ни копейки денег, – зато вся в белом платье, красивая и опять счастливая…

1981 г.*

И посреди этого, а, может быть, и потому, – не смейтесь, – ваша старуня вдруг влюбилась!

Влюбилась с первого взгляда!

Спросите в кого?

В литовского актёра Масюлиса!

Я видела его в бесконечных фашистах-гестаповцах, эсэсовцах, – и пошла на кинопробу, как настоящий советский человек, жёсткая, собранная. И вдруг навстречу мне идёт милый, улыбчивый человек.

Репетируем.

Перерыв.

Он подходит ко мне и спрашивает:

– Простите, Вы курите?

– Да.

– Большое спасибо.

Мне показалось это странным.

– А почему Вы об этом спросили?

– Да, нет, просто так, ничего.

– Ну, а всё-таки, я хочу понять.

– Я просто хотел выкурить сигарету и подумал, что Вам будет неприятно, если от меня табачный запах!