Тегеран-43. Безоговорочная капитуляция

Сегодня известно, что из попавших в немецкий плен к 1 декабря 1941 года 2.835.000 командиров, красноармейцев и гражданских лиц по окончании жуткой зимы 1941–1942 годов за колючей проволокой осталось чуть менее полутора миллионов. Правда, надо сказать, что не все остальные погибли, многих немцы выпускали — с 22 июня 1941 года по 31 января 1942-го было освобождено 280 108 человек, из них — 270 095 украинцы, остальные — советские военнослужащие из прибалтийских республик. Но даже с учётом выпущенных на волю пленных цифра погибших остаётся весьма значительной — более миллиона солдат и офицеров! Советская пропаганда довольно долго скрывала общую цифру наших военнопленных — из понятных соображений. Цифра в четыре миллиона сдавшихся в плен советских бойцов и командиров ставила под сомнение тезис о «массовом героизме» солдат Красной Армии; посему, если ГлавПУР и признавал сам факт пленения какого-то количества наших воинов, то тут же утверждал, что попали они в плен контуженными, израненными, а то и вовсе — в бессознательном состоянии. И, оказавшись в лагерях, тут же немедленно начинали готовить побег, дабы воссоединиться со своими сражающимися товарищами — немецкие же сатрапы и палачи, видя это неуёмную страсть к бегству, безжалостно уничтожали военнопленных всеми возможными способами, в очередной раз явив миру свой человеконенавистнический звериный облик.

* * *

Во времена перестройки (и сопутствующей ей кликушеской «гласности») общая цифра военнопленных стала известна широкой публике — более того, наиболее продвинутые из демократических публицистов умудрялись загонять за колючую проволоку немецких лагерей для военнопленных куда как большие контингенты красноармейцев, чем это было на самом деле. Самые смелые «прожекторы перестройки» «брали в плен» до десяти миллионов советских солдат и офицеров! Причём смерть большинства из них либеральные публицисты вменяли в вину исключительно товарищу Сталину и советскому руководству — которые не подписали Гаагскую (1907 года, «О законах и обычаях войны») и Женевскую (1929 года, «Об обращении с военнопленными») конвенции, что, собственно, и позволило немцам безжалостно истребить от трех до пяти (в зависимости от фантазии очередного «ниспровергателя истин») миллионов наших соотечественников. Дескать, если бы кровожадный Сталин не провозгласил людоедский тезис: «У нас нет пленных — у нас есть предатели», если бы подписал вышеозначенные конвенции — то Международный Красный Крест завалил бы лагеря наших военнопленных посылками с разного рода изысками, и жили бы советские пленные за колючкой ничуть не хуже своих французских, британских и американских коллег — для которых, как известно, плен был лишь небольшим неудобством. Более того, поскольку согласно Гаагской конвенции 1907 года питание военнопленных должно было соответствовать нормам питания резервных войск страны, захватившей пленных, то наших бойцов и командиров, даже без посылок МКК, немцы обязаны были бы кормить не хуже, чем своих запасных зольдатов.

Самое печальное, что подавляющее большинство нашего населения всерьез восприняло сей демократический бред!

Об имевших место зверствах немцев по отношению к пленным мы здесь говорить не станем — к сожалению, в свидетельствах очевидцев очень трудно отделить правду от вымысла (каковым зачастую сопровождали рассказы о своей тяжкой доле в плену вернувшиеся на Родину); примем за истину, что отношение это в любом случае не было доброжелательным и корректным, и разного рода зверств хватало с избытком. Военнопленные действительно истреблялись безжалостно, и в первую очередь — путем лишения пищи; дошедшие до нас нормы питания для советских военнопленных, разработанные осенью сорок первого, определяют калорийность их пайка в восемьсот-девятьсот калорий — тогда как только для поддержания жизнедеятельности в состоянии покоя здоровому человеку требуется минимум тысяча двести калорий, а для нормального существования нужно никак не менее трех тысяч калорий.

Впрочем, для немцев разного рода Женевские и Гаагские конвенции тоже не были Священным писанием — некоторые американские военнопленные (например, прошедшие через лагерь «Шталаг-люфт-1») вспоминают, что в 1942 году они получали ежедневно около 230 грамм хлеба, полкило вареного картофеля, 15 грамм маргарина, 20 грамм конины, 20 грамм мармелада или повидла, две кружки “отвратительного кофе из листьев”. Такой рацион составлял 1500–1900 килокалорий в день — что, конечно, было больше, чем у советских пленных, но никак не дотягивало до рациона запасных полков вермахта, каковой составлял в этом же 1942-м году:

Хлеб (в день) — 750 г.

Крупы (манная крупа, рис) — 8.6 г.

Макароны — 2.86 г.

Мясо (говядина, телятина, свинина) — 118.6 г.

Колбаса — 42.56 г.

Сало-шпик — 17.15 г.

Жиры животные и растительные — 28.56 г.

Масло коровье — 21.43 г.

Маргарин -14.29 г.

Сахар — 21.43 г.

Кофе молотый -15.72 г. (в неделю)

Чай — 4 г. (в неделю)

Какао-порошок — 20 г. (в неделю)

Картофель — 1500 г., или фасоль (бобы) — 365 г.

Овощи (сельдерей, горох, морковь, кольраби) -142.86 г.