Тегеран-43. Безоговорочная капитуляция

Поставки продовольствия осуществлялись из США в СССР и до официального подписания Советским Союзом соглашения о поставках по ленд-лизу — которое произошло 11 июля 1942 года. Тем более, что, в соответствии с законом о ленд-лизе, принятым конгрессом США в марте 1941 года, президент Рузвельт в октябре 1941 года принял решение о выделении СССР беспроцентного займа для приобретения вооружения, боеприпасов, сырья и продовольственных товаров. 1 октября 1941 года в Москве был подписан представителем президента США А. Гарриманом первый протокол о поставках сроком на 9 месяцев — до 30 июня 1942 года. Стоимость импортируемых товаров составляла 1 млрд. долларов.

Как свидетельствовал бывший государственный секретарь США Стеттиниус, «с весны 1942 года начались обильные поставки продовольствия — сначала зерно, мука и сахар, а потом свиная тушенка, яичный и молочный порошок, бульонные кубики, жиры»[16]. Но это были всё же довольно ограниченные поставки — Сталин надеялся на урожай Кубани и Среднего Дона, Поволжья и Северного Кавказа. Подсчеты специалистов были довольно радужными — предполагалось, что урожай 1942 года будет ну как минимум не меньше урожая сорок первого (а особо рьяные оптимисты полагали, что валовый сбор зерновых превысит цифру в сорок миллионов тонн — именно такое количество зерна позволяло надеяться на самообеспечение хотя бы хлебом).

Увы, этим надеждам не суждено было сбыться — немцы своим наступлением на Сталинград и Баку разрушили их напрочь! Мы потеряли урожай Среднего Дона и частично Кубани — последнюю нашу надежду…. И уже осенью сорок второго года Советскому Союзу потребовались срочные поставки продовольствия — в масштабах, доселе немыслимых.

В послании Рузвельту от 7 октября 1942 года Сталин пишет: "… мы крайне нуждаемся в увеличении поставок самолетов-истребителей…. Кроме того, важно обеспечить поставку в течение 12 месяцев 2 миллионов тонн зерна (пшеницы), а также возможное количество жиров, концентратов, мясных консервов. Мы смогли бы значительную часть продовольствия завезти через Владивосток советским флотом, если бы США согласились уступить СССР для пополнения нашего флота хотя бы 2–3 десятка судов». В переводе на обычный язык это означало — ХЛЕБА! Иначе не выстоим!

16 октября 1942 года Рузвельт пишет Сталину. "В ответ на Вашу просьбу я рад сообщить Вам, что предметы, о которых идет речь, могут быть выделены для поставок, как указано ниже: Пшеница — 2 миллиона коротких тонн в течение оставшегося периода протокольного года приблизительно равными частями ежемесячно…. Мясо — 15 000 тонн в месяц. Консервированное мясо — 10 000 тонн в месяц. Свиное сало — 12 000 тонн в месяц. Растительное масло — 10 000 тонн в месяц».

Ситуация с продовольствием стабилизировалась — как выяснилось уже к осени сорок третьего года, весьма условно…

* * *

Сделаем небольшое отступление — может быть, напрямую и не касающееся тяжелых проблем с продовольственным обеспечением армии и тыла в Советском Союзе в 1942–1943 годах, но непосредственное отношение к ним имеющее. А именно — поговорим о наших военнопленных, точнее, о том, почему среди советских солдат и офицеров, взятых в плен немцами, был столь чудовищно высок процент смерти от голода. И снимем заодно обвинения в этом в адрес товарища Сталина — каковыми обвинениями любит разбрасываться наша «либеральная общественность».

Массовая гибель советских военнопленных, оказавшихся в немецком плену в 1941–1942 годах — одна из самых мрачных страниц истории Второй мировой. Всего, за всё время войны, пропало без вести и попало в немецкий плен четыре миллиона пятьсот пятьдесят девять тысяч советских солдат и офицеров, кроме того, в июне-июле 1941 года более 450.000 мобилизованных, но не успевших одеть военную форму советских граждан призывного возраста было направлено немцами в лагеря для военнопленных, хотя формально они военнослужащими ещё не были. Из этого числа сегодня более-менее достоверно известно об участи 3 447 250 человек — 1 836 500 вернулись из плена после войны, 937 700 из пропавших без вести в 1941–1942 годах были призваны вторично в 1944-1945-м, на 673 050 человек есть немецкие свидетельства о смерти (то есть эти люди были учтены в качестве военнопленных и умерли в лагерях), и неизвестна судьба 1 561 750 военнослужащих и интернированных — из которых, по некоторым данным, не менее 180.000 эмигрировали после войны в другие страны, более 500.000 погибло в боях, но попало в число «пропавших без вести», судьба же остальных остаётся и по сей день неизвестной.