Техно-Корп. Свободный Токио

Легковая машина неспешно катит по крохотному городу, на окраине которого высится громадная коррекционная тюрьма под названием «Тиктоника». В салоне автомобиля сидят двое – подростки, тела которых покрыты нейронными татуировками. Они неместные. Их послал сюда клан Гокудо. Они делают по городу три круга, оценивая возможность проникнуть в реабилитационный центр коррекционной тюрьмы. Изучить модель «Тиктоники» мало, нужно увидеть все своими глазами.

Коджи и Макото – такие имена у двух молодых убийц. Наномечи сложены, спрятаны в карманах курток. Глубина бусидо четвертого уровня. Каждый из них может вырезать этот крохотный город за одну ночь – ходить от дома к дому и кормить свой меч свежей кровью. Но проникнуть в «Тиктонику» куда сложнее, чем выбить дверь в гражданский дом. Охрана опытная. Техника современная. Системы наблюдения не удастся обмануть, даже если активировать нейронные татуировки невидимости – они скроют тела от человеческих глаз, но электроника почувствует перепад температур, потребление кислорода. Электроника уравняет шансы.

Мирная тюрьма со всеми активированными системами защиты превращается в крошечный боевой центр, способный уничтожить все живое, попавшее в его стены. Не поможет ни глубина бусидо, ни накормленный свежей кровью наномеч. С реабилитационным центром, конечно, немного проще, но охрана и там начинается уже с подъездной дороги – анализ лиц, анализ техники. Рабочие не знают, но они все время под прицелом, и если система сойдет с ума, то машинам хватит пары секунд, чтобы выжечь все живое в пределах досягаемости. Единственный шанс уцелеть – держаться подальше. Так что взять штурмом этот бастион не удастся. Не удастся и обмануть электронику. Здесь слабый фактор – люди.

При реабилитационном центре есть целое крыло, выделенное под нужды жителей крохотного города, так как собственной больницы здесь нет. Нет в этом городе и отеля – никто не приезжает сюда просто так, только чтобы забрать корректированных родственников, но для этих целей в «Тиктонике» есть комплекс ожидания. Весь этот крохотный город живет только благодаря «Тиктонике». Коррекционная тюрьма как монастырь в прошлом, куда стягиваются толпы паломников. Только в «Тиктонике» вместо придирчивых монахов за всем наблюдает электронный глаз защитной системы. Но обмануть можно всех.

* * *

Доктор Синдзи Накамура услышал плач своей дочери и вздрогнул. Шесть сыновей сестры продолжали беситься. Один из них ударил девочку кулаком в грудь, отошел к окну и громко смеялся, радуясь, что сумел довести Юмико до слез. В последние недели подобные поступки мальчишек стали нормой. Вначале они стеснялись, принимали девочку, а сейчас вдруг почувствовали в ней соперника и начали отвоевывать себе территорию, комната за комнатой.

– Что случилось? – спросил доктор, заглядывая в комнату, где играли дети.

Мальчишки не обратили на него внимания. По щекам дочери катились слезы. «Нужно поговорить с сестрой, – подумал Накамура. – Сначала ее дети переворачивают дом вверх дном. Теперь начинают раз за разом избивать моего ребенка…» Он поманил Юмико к себе. Мальчишки неожиданно смолкли. Девочка смотрела на них, хотела подойти к отцу, но боялась, что дети начнут смеяться над ней.

– Ябеда! Ябеда! – закричали они в один голос, когда Юмико сделала робкий шаг к отцу.

Она замерла на мгновение, а затем со всех ног бросилась к Накамуре. «Нужно обязательно поговорить с сестрой», – сказал он себе, обнимая дочь.

– Ябеда! Ябеда! – надрывались мальчишки в истеричном припадке агрессии.

Их крики привлекли мать. Мэрико выглянула из загаженной кухни, куда Накамура не заходил больше месяца.

– Что случилось? – спросила она.

– Твои сыновья бьют мою дочь, – сказал Накамура.

– Сильно?

– Что значит «сильно»?

– Кровь есть?

– Какая кровь? Есть слезы.

– Слезы – это нормально, – Мэрико широко улыбнулась и снова ушла на кухню, которую отвоевала у брата так же, как ее дети отвоевали игровую комнату у его дочери.

– Ябеда! Ябеда! – надрывались они, и Накамура чувствовал, как Юмико все крепче и крепче прижимается к нему.

– Возьми меня с собой на работу, – попросила она.

Накамура не ответил.

– Ну пожалуйста! – взмолилась девочка.

Доктор Накамура провел рукой по ее волосам, пытаясь успокоить. Пальцы наткнулись на что-то липкое – небольшой круглый комок, который один из детей сестры бросил в голову Юмико. Накамура попытался отлепить комок от волос, но без ножниц этого было не сделать.

– Можно мне с тобой? – снова попросила Юмико.

– Ябеда! Ябеда! – верещали в игровой комнате мальчишки.

– Обещаю, что буду сидеть тихо-тихо, – клянчила Юмико. – У тебя же есть там свободный стол. Я просто порисую. Здесь негде. Ну пожалуйста…

«Нет, нужно обязательно поговорить с сестрой», – подумал Накамура, но уже как-то отрешенно, понимая, что разговоры не помогут. Нужно либо купить ей новый дом, либо переехать самому. По-другому не получится.

– Хорошо, – уступил он дочери. – Бери карандаши и поехали со мной на работу.

– У меня нет карандашей, – очень тихо сказала Юмико. – Мальчишки сломали все карандаши.