Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Хотите верьте, хотите нет, было непросто найти профессионального ученого, готового поделиться знаниями о том, почему собаки любят нюхать вульвы. Однако после пары промахов («Нет, я не изучал привлекательность человеческого паха для собак») я наконец нашла специалиста.

Джордж Прети — химик из Монелловского центра исследований химии чувств — за свою продолжительную и разнообразную карьеру изучал выделения из подмышек, а также тренировал собак определять овулирующих коров по запаху, чтобы помочь скотоводам в осеменении телок. В настоящий момент он учит собак выявлять раковые опухоли.

Он любезно отвлекся от спасения человеческих жизней и позволил задать ему пару вопросов. «Почему моя собака сходит с ума от моего паха?» — спросила я. Стало неловко. Я не знала, в чем дело: то ли мой пах просто более пахучий, чем у других, то ли собака наслаждается прекрасным ароматом, как влюбленная парочка закатом.

Я надеялась, что Прети подтвердит вторую версию. Стыдно признаться, но я не могу уклониться от мыслей, что Чучо исследует пансексуальность и рассматривает вариант межвидовых отношений.

«Это самая сильно пахнущая часть тела, до которой собаки могут дотянуться. Если бы вы все время сидели, они с тем же рвением нюхали бы ваши подмышки или уши», — сказал Прети.

Пусть ответ был и не очень лестным, но по крайней мере он не сказал, что мой пах воняет мусором, а собаки любят мусор.

По его словам, эти три части человеческого тела формируют наш индивидуальный запах: «Они сообщают, кто вы, какого пола и, возможно, даже на какой стадии ваш цикл».

То есть каждый раз, когда моя собака меня обнюхивает, она думает: «Это Мара». Через десять минут: «Это Мара». Через тридцать пять: «Да, по-прежнему Мара». Как ребенок на детской площадке, который постоянно оглядывается, чтобы убедиться, что мама на месте. Только вместо того чтобы скромно обернуться, Чучо со всей дури тыкается мордой в самую интимную и чувствительную часть моего тела.

Тут Прети сказал нечто жуткое: «Еще там всегда есть следы мочи. Для собак моча очень информативна».

Я могла думать только о том, как буду вырезать этот фрагмент интервью, потому что я чемпион по подтиранию и моча никоим образом не может быть частью уравнения.

«Так их привлекает просто самая пахучая вагина или та, которая пахнет необычнее всего?»

«Я не собачий психолог. Я не знаю, о чем они думают», — ответил он.

«Но вы говорите, что это в норме вещей. Значит, женщинам не стоит стесняться, когда их обнюхивает собака?»

«Я химик, — сказал Прети, — а не психолог».

Прети не хотел играть в гуманитария, но из разговора я вынесла, что интерес собак к паху можно принимать как комплимент. Собака хочет узнать нас получше.

Подобно человеку, которого не удовлетворяет стандартное «нормально» в ответ на вопрос о том, как дела. Они действительно хотят знать, как дела. Так сильно, что готовы нюхать промежность.

***

Если верить Прети и вагинальный запах несет информацию обо мне, стоило узнать, какой букет у моей вагины.

Другими словами, почему я пахну именно так, а не иначе?

Я связалась с Тиффани Нельсон, экспертом по вагинальной секреции, гением в области исследований паха и научным сотрудником Центра новых инфекционных заболеваний в Джилонге. Уже много лет она исследует вагинальную микрофлору. «Что заставляет нас пахнуть?» — спросила я у Нельсон. Она работает с вагинами, поэтому обозначать часть тела не было нужды.

«Погодите», — сказала она. И пояснила, что нужно отступить на шаг назад. Наш вагинальный запах зависит от миллиарда крошечных животных, которые там прописались. Здоровая вагина кишит бактериями, бóльшая часть которых — те же лактобактерии, что используются для закваски капусты и производства йогурта. «Они выполняют ту же функцию в вагинах, что и при ферментации еды», — сказала Нельсон.

Нельсон объяснила, что наши вагины — шведский стол для бактерий. Кожа вагины постоянно выделяет сахарозу, словно протекающий автомат с газировкой. Бактерии поедают ее, превращая в молочную кислоту.

«То есть бактерии у нас в вагинах какают?» — спросила я.

«У них нет ануса».

«А как тогда молочная кислота выводится?»

«Сахароза поглощается с одной стороны клеточной мембраны, а молочная кислота выходит с противоположной. Я бы назвала это „сквозной проток“», — сказала Нельсон.

«Звучит как эвфемизм».

Мне показалось важным установить, не взяли ли мои гениталии туалетную шабашку — вот была бы рекурсия!

«Если вам очень хочется, — сказала она, — называйте это каканьем, хотя это другой процесс».

Иногда мои психологические заморочки чересчур бросаются в глаза. «Видимо, придется», — сказала я.

По словам Нельсон, мы обеспечиваем лактобактериям стол и кров, взамен пользуясь как барьером их молочной кислотой, которая защищает наш пах от нежелательных бактерий. Злые бактерии, попав в среду определенной кислотности, погибают — как астронавт, вышедший в открытый космос без скафандра.

«А как это связано с запахом?»

Обычные вагинальные запахи Нельсон не интересуют: она изучает больные вагины, которые пахнут как вагон умирающих речных дельфинов.