Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть

В своем следующем исследовании Пеннебейкер попросил половину группы из семидесяти двух студентов рассказать под запись про самое неприятное событие из своей жизни; другая половина делилась своими планами на день. Пока они говорили, исследователи отслеживали их физические реакции: кровяное давление, пульс, мышечное напряжение и температуру ладоней (16). Это исследование дало схожий результат: у тех, кто позволил себе прочувствовать собственные эмоции, наблюдались значительные физиологические изменения, как мгновенные, так и долгосрочные. Во время их исповеди у них увеличилось давление, пульс и другие вегетативные функции, однако по окончании процедуры уровень их возбуждения был ниже, чем перед ее началом. Снижение кровяного давления наблюдалось даже спустя полтора месяца после окончания эксперимента.

Тот факт, что вызывающие стресс переживания – будь то из-за развода, итоговых экзаменов или чувства одиночества – негативно сказываются на работе иммунной системы, на данный момент является общепризнанным, однако во время проведения Пеннебейкером его исследований он вызывал огромное количество споров. Используя его методологию, группа исследователей из медицинского колледжа при Университете штата Огайо сравнила две группы студентов, одна из которых писала про пережитую психологическую травму, а другая – на какую-то отстраненную тему (17). И снова, те, кто написал про свою травму, стали реже обращаться за медицинской помощью, и улучшение их физического здоровья согласовывалось с улучшенной иммунной функцией, которая оценивалась по активности Т-лимфоцитов (так называемые «естественные киллеры»[53]

) и другим иммунным маркерам в крови. Этот эффект был наиболее заметным сразу же после эксперимента, однако по-прежнему отслеживался спустя полтора месяца. Подобные эксперименты по всему миру с участием школьников, студентов-медиков, обитателей домов престарелых, заключенных в тюрьмах строгого режима, больных артритом, новоиспеченных матерей и жертв изнасилований раз за разом демонстрируют, что физическое и психическое здоровье улучшается, когда человеку предоставляется возможность написать про неприятные события из прошлого.

Мое внимание привлекла еще одна особенность исследований Пеннебейкера: когда участники рассказывают про свои сокровенные проблемы, у них зачастую меняются голос и интонация. Разница была настолько разительной, что Пеннебейкер даже засомневался, не перепутал ли он кассеты. Так, например, одна женщина описывала свои планы на день высоким, словно у ребенка, голосом, однако несколько минут спустя, когда она рассказывала, как стащила из открытой кассы сто долларов, ее голос стал настолько более тихим и низким, словно принадлежал совершенно другому человеку.

Изменение эмоционального состояния также отражалось и на почерке участников. Меняя тему разговора, они могли перейти с прописи на печатные буквы или наоборот; кроме того, немного менялся наклон букв и нажим, с которым они писали.

Подобные изменения в клинической практике называются «переключениями», и мы зачастую наблюдаем их у переживших психологическую травму пациентов. Меняться при этом может не только голос, но и выражения лица и движения тела. У некоторых пациентов словно и вовсе меняется характер – на смену застенчивости приходит агрессия, а тревожный и покладистый человек вдруг может начать вести себя откровенно развязно. Когда они пишут о своих самых потаенных страхах, их почерк становился более детским и примитивным.

Когда к пациентам, поведение которых столь резко меняется, относятся так, словно они притворяются, либо если их просят перестать вести себя столь непредсказуемо, они склонны замыкаться. Чаще всего они продолжают искать помощь, однако делают это уже не словами, а действиями: пытаются покончить с собой, впадают в депрессию или устраивают истерики. Как мы увидим в семнадцатой главе, чтобы такой человек мог пойти на поправку, и сам пациент, и его психотерапевт должны осознать, как эти различные состояния помогли ему пережить случившееся.

Искусство, музыка и танцы

Существуют тысячи специалистов по художественной, музыкальной и танцевальной терапии, которые проводят прекрасную работу с пережившими насилие детьми, страдающими от ПТСР солдатами, жертвами инцеста, беженцами и жертвами пыток, и множество свидетельств подтверждают эффективность различных видов экспрессивной психотерапии (18). Тем не менее на данный момент нам крайне мало известно о том, как именно они помогают, а также на какие аспекты посттравматического стресса оказывают воздействие, а на проведение исследовательской работы, необходимой для научного подтверждения их значения, потребовались бы огромные человеческие и финансовые ресурсы.