Читаем Тем, кто хочет знать полностью

Н и н а (постепенно овладевает собой). Все равно, он… он с недостатками.

Р а т о я н. Ниночка, храбрец даже с недостатками — храбрец, а трус есть трус, даже если это его единственный недостаток.

Н и н а (собралась с силами, подчеркнуто безразлично). Кстати, а где сейчас Лозовой?

Р а т о я н. Больше писем не было. А возможно, письмо меня догоняет — уж больно быстро наступаем, Нина.

Н и н а (словно про себя). Герой Советского Союза…


Ратоян пристально смотрит на нее. Прибегает  К о р е ш к о в.


К о р е ш к о в. Товарищ майор, вас… (Остолбенел.) Травка! (Спохватился, Ратояну.) Передано из полка: вам немедля связаться с КП. Кто-то приехал.

Р а т о я н (Нине). Не прощаюсь. (Быстро уходит.)

К о р е ш к о в. Нина!.. Не рада мне, что ли? Или поскучнела в госпитале.

Н и н а. Степан Петрович! Милый… (Подает ему руку.)

К о р е ш к о в. Меня и поцеловать не грех — ты с моей младшенькой, сама знаешь, погодки. (Целует Нину.) А теперь, Травка, докладываю: книжку писателя Тютчева сберег. Буржуазного происхождения, а правильно сочинял. (С чувством.) «Так пусть же бешеным напором теснят вас немцы и прижмут к ее бойницам и затворам, — посмотрим, что они возьмут!» (Показывает кукиш воображаемому немцу.)

Вот что возьмут! (Спохватился, убегает.)

Н и н а (о своем). Герой Советского Союза… (Задумалась. Вынимает из кармана гимнастерки фотокарточку. Всматривается.)


Приходит  М а к с и м о в.


М а к с и м о в. Нина!

Н и н а. Здравствуйте.

М а к с и м о в. Ратоян сказал, вас выписали…

Н и н а. Спасибо за Тютчева.

М а к с и м о в (увидев фото в ее руке). Лозовой?.. Моя работа.

Н и н а. Возьмите. (Протягивает карточку.) Хранить надо карточки только самых близких… (Отвернулась.)

М а к с и м о в (после паузы). Я вам прочитаю письмо девушки. Если когда-нибудь сумею написать пьесу… обо всем, что мы с вами видели… и еще увидим… я включу в пьесу это письмо… Слушайте.

Н и н а. Я не вижу письма.

М а к с и м о в. Запомнил. Всю жизнь буду помнить… «Хороший мой, сегодня тоже нет от тебя письма. Пятьдесят третий день. А может быть, наша почта уже не работает. Снаряды все слышней. Правда, нас уже не бомбят — наш городок для них незначительный объект. Знаешь, я не эвакуировалась. Если в такие дни я, твоя невеста, не могу быть рядом с тобой, самым дорогим мне человеком, то помогу твоим родителям, разделю их судьбу. Славные они у тебя, и мне с каждым днем понятней, отчего ты такой, каким я тебя знаю… Это письмо дойдет до тебя, должно дойти! Ты не можешь не знать, кем ты для меня стал. После встречи с тобой я становилась лучше с каждым днем, поверь, чище душой… Боюсь только одного: во всех оккупированных городах немцы берут на специальный учет девушек и подростков, а потом угоняют в Германию. Если так случится со мной, я не выживу. Любимый мой… Ты для меня больше чем любимый, ты мой друг. Друг! Если я погибну, женись, обязательно женись. Это большой грех, чтобы у такого человека, как ты, не было детей. Прибавь к характеру жены свой, и она будет чудесным человеком. Только прошу тебя, не женись на девушке, которую тоже зовут Оксаной. И еще: никогда, слышишь, никогда не ходи с ней на Шестую симфонию Чайковского. Это только мое. И пусть останется моим. На Шестой, помнишь, в Харькове, весной я поняла, что без тебя моя жизнь потеряет всякий смысл…» (Пауза.) И больше писем Лозовой не получал.

Н и н а (тихо)

. Лозовой?

М а к с и м о в. Помните, мы из батальона уехали вместе. Ночью шофер менял скат. В лесу темень. И при синем свете фар Лозовой прочитал мне письмо Оксаны. Наутро я записал его… Да, он и фото ее показал. Он сам снимал. На берегу Десны. (Словно впервые разглядев Нину.) А вы… похожи на Оксану!.. Отдаленно, но похожи… Ну как, вернете мне фото Лозового?


Нина, услышав чьи-то голоса, уходит. Появляются  С о л о д у х и н, сменивший его на посту комдива генерал-майор  Т а ш и л о в, Р а т о я н  и  Н а п о р к о.


Т а ш и л о в (с картой в руках докладывает Солодухину). Если разведка подтвердит, прошу разрешить мне форсировать Буг левее километра на полтора.

С о л о д у х и н. Даже на два. И сомкнетесь с Первой армией Войска Польского. А вашим соседям справа я сейчас тоже дам запасной вариант форсирования. Я от вас прямо к ним.

Н а п о р к о (подходит). Разрешите отлучиться? Я мигом.

С о л о д у х и н (хмуро). Опять хозяйственные проблемы?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман