Темное просвещение. Американские консерваторы против Империи и Собора

Но Совет национальной безопасности мог бы зайти на Амазон и заказать волшебный шар судьбы: «Да», «Нет, «Спроси ещё раз попозже». Если прикрепить такой палантир фронезиса к столу Резолют, процесс «мирового лидерства» мог бы продолжаться без проблем.

Какой волшебный фокус! Этот демократический УЗО не является уродливым. Это естественно и красиво. Оно эволюционировало; никто не изобретал его; они изобрели что-то другое; оно потерпело неудачу, оно умерло, оно стало таким. Старая одежда улитки — это новый дом краба.

Демократия не работает, поэтому, конечно, её нужно победить, история власти разворачивается, и те, кто не может справиться с правдой, не заслуживают её.

Тем не менее, подумайте обо всех этих голосах, высоко поднявшихся, чтобы проинформировать американский народ о неотложных проблемах, требующих их немедленного внимания, ни разу не упомянув о том, что их волнуют неправильные выборы.

Политическое ядро

Как и у всех вентилей, у этого есть ограничение. Он может заблокировать прямое воздействие общественного мнения на гражданское ядро, но только когда общественное мнение достаточно контролируется. Если всё население пойдёт против него, он просто взорвётся. Каждому режиму необходимо управлять общественным мнением. Но кто есть эта общественность? Взглянём на политическое ядро.

Как писал Оруэлл, у всех обществ есть три человеческих слоя. Мы можем назвать наши касты дворянством, простолюдинами и подзащитными. Дворяне это городские жители, культурные и амбициозные; простолюдины — жители пригородов, образованные и независимые; подзащитные — это пролетариат и люмпенпролетариат Маркса, необразованные и(ли) зависимые.

Контроль над простолюдинами и подзащитными

Римляне были правы насчёт «разделяй и властвуй». Естественный конфликт выставляет простолюдин против дворян и подзащитных. Эти две стороны придерживаются противоположных теорий государства. Простолюдины видят в нём службу по предоставлению ряда сервисов, наподобие товарищества собственников жилья, действующее в интересах собственников. Дворяне видят в государстве духовный феномен, силу добра и источник смыслов. Подзащитные это то, что индийские политологи называют «банком голосов»: они всегда будут следовать за дворянством. Поскольку гражданское ядро состоит из дворян, этот союз становится защитным фронтом внутри политического ядра. Иногда гражданский союз может и переходить в наступление — ещё лучше.

Когда союз проигрывает, реальные процессы управления государством открываются для политической власти. Пока давление низкое и переходное, вентиль может выдержать его. Конгресс и госслужба довольно сильны.

Союз обязан настраивать свою песню в соостветствии с демографическим соотношением. В соотношении, типичном для Первого мира, простолюдины всегда остаются большинством. В соотношении, типичном для Третьего мира, простолюдины всегда являются осаждённым меньшинством.

В меньшинстве, гражданский альянс экзистенциально зависит от укрощения этих потенциальных гитлеровских избирателей джедайскими трюками. В большинстве своем, альянс просто должен оставаться единым. Пригороды могут даже голосовать за Гитлера, если захотят! На самом деле, это может быть забавно.

Но союзу всё равно нужны политические формулы, заставляющие пригороды и дальше верить в выборы. Как семья Чаушеску могла бы поведать, демократия — это не только про выборы. Это особенно страшно, если простолюдины хорошо вооружены и настроены воинственно. К счастью, они просто хорошо вооружены.

Контроль над дворянством

Сохранение единства дворянства важнее, чем кажется. Успешные крестьянские восстания случаются крайне редко; перевороты со стороны элит — часто. Для простолюдин и подзащитных, политика является культурной или трайбалистской. Дворянство искренне верит в философию.

Здесь мы видим гений двухрассказной системы. Каждая история — это целая философия и выбор между ними не следует законам логики. Два рассказа становятся полюсами эллипса, внутри которого все могут мыслить свободно: пузырь Овертона.

Каждая точка этого эллипса отличается. Ум любого уровня таланта и культурности может бесконечно искать истину внутри пузыря, никогда не задуымаясь о первоначальном вопросе: хоть что-то из этого является правдой? Этот безобидный рынок идей, одновременно совершенно убедительный и полностью подконтрольный, является прекрасным инструментом сохранения режима. У однорассказного государства ничего подобного нет, несмотря на ходящие по расписанию поезда. Бесполезно спорить об эффективности, когда тебя свергают.

Большинство критиков статуса кво считают, что раньше в Америке была свобода слова, но за последние годы в этой области были приняты жёсткие меры. Если у нас когда-либо были равные условия для свободы слова, никто из ныне живущих не был свидетелем этого. Новизна состоит не в границах свободной речи, а в необходимости репрессивных мер. Вся суть двухрассказного государства состоит в том, что оно не нуждается в репрессиях. Но…

Трёхрассказанное государство