Тень и её демон

Приплясывая на каблуках, я отбивала зубами развеселый мотивчик. Весенние ветры почти такие же ледяные, как зимние, только и разница, что дуют с другой стороны. А вот влаги в воздухе больше. Даже если дождь вдруг решил прекратиться — как сейчас — в воздухе остается водяная взвесь, которая непонятно куда летит — вверх или вниз, но, по возможности, старается липнуть к открытой коже и забираться под одежду.

Желтоглазый снова потянул за веревку, которой были связаны мои руки. Я встряхнулась, пытаясь избавиться от капель дождя, все еще капающих мне на нос и за шиворот. Тогда он шагнул ближе и тёплой шершавой ладонью провёл по моему лбу, убрал мокрые волосы с лица. Я вздохнула с облегчением. Неожиданный знак внимания, ничего не скажешь, но действительно необходимый. Мужчина схватил двумя пальцами мой подбородок и бесцеремонно повернул голову туда-сюда. Я не сопротивлялась. Прикосновение тёплых пальцев к замерзшей коже было даже приятно.

— Не болтлива ты для женщины, и запах у тебя какой-то фальшивый, — пробормотал он задумчиво.

Желтоглазый достал из кармана связку ключей и, поднявшись на высокое крыльцо ближайшего дома, повозился с замком, пока тот не щелкнул. Затем он закинул мою руку себе на шею и поднял меня с такой легкостью, будто я ничего не весила. Так, у него на руках я миновала порог дома и погрузилась в спасительное сухое тепло натопленного жилища.

— Ты долго.

Оглушенная теплом, я не сразу сообразила, что это говорил другой человек.

Мужчина средних лет спокойно сидел за столом неподалеку от входной двери и вытряхивал из трубки остатки пепла и табака в переполненную пепельницу. Свет фонарей, льющийся прямо на застеленную скатертью столешницу круглого стола через большие мансардные окна, бросал блики на коротко стриженую шевелюру.

Белые волосы.

«Древняя кровь…» — беззвучно прошептали мои губы.

«Тук-тук-тук» — тихо постукивала трубка. У меня в унисон колотилось сердце. Так громко и отчаянно, что я уверена: этот стук слышал тот, кто сидел у окна.

— Девчонку нашел в Академии, таскала бирюльки в музее, а потом ещё и вздумала драться с одним из четвероглазых, от нее самой разит магией, — сказал Желтоглазый. Низкий бархатистый голос глухо отдавался в его грудной клетке, к которой я прижималась ухом. — Она вам никого не напоминает?

— Напоминает, — ровным голосом ответил человек. Я не могла оторвать взгляд от его глаз. Везет мне сегодня на страшные глаза. И нелюдей. Ничего не скажешь, Владетель щедро отсыпал мне кошмаров в эту ночь.

Никогда прежде я не видела таких глаз: один был ярко-сиреневым, а второй — бледно-зеленым. Архивариус как-то рассказывал мне, что из-за странных и жутких разноцветных глаз младшему брату короля Эриена придумывали обидные прозвища. «Порченая кровь». Если бы хоть кто-то мог заранее предположить, насколько порченая! Одержимый жаждой власти, принц убил старшего брата и едва не прикончил второго, но… Отделался всего лишь пожизненным изгнанием из Акато-Риору, потому что в законах не предполагалось никакого другого наказания для представителей королевской семьи. Ровно до того момента, как корону надел Эриен. Он не медлил с внесением поправок: теперь за убийство или покушение на члена королевской семьи наказанием стала смерть. Без исключений. В том числе для Братоубийцы, если тот вздумает вернуться.

— Чистокровная. Отнеси к камину.

Желтоглазый не стал больше ничего спрашивать. Ему не пришлось далеко нести меня. В этом простом жилище до всего было рукой подать. Гостиную с камином и парой старых, но мягких кресел отделял от кухни-прихожей лишь простой прямоугольный дверной проем без двери, оформленный в деревянный наличник. Прямо за углом обнаружилась южная полукровать-полукресло с резным подголовником. Вот на нее меня убийца и уложил, будто маленького ребенка. Я сразу же села и дерзко уставилась на князя-братоубийцу, который продолжил возиться с трубкой, как ни в чем ни бывало.

— Это же не тот магистр, который нам нужен? — спросил Братоубийца все тем же безэмоциональным голосом.

— Парни увезли его. Старый Лис хочет сперва о своем с умником перетереть. Бьюсь об заклад, дело касается самородка-полукровки — он залег на дно, не подцепишь. Вот Старик и бесится. Пощекочут перышки на предмет поисков самородка, да и доставят нам пленника честь по чести. Предупредить ребят, чтобы дождались, или сами разберемся?

— Как знаешь. Мне все равно, кто с этим разберется, — равнодушно сказал князь Алишер, внимательно глядя на меня.