Тень ивы

Выйдя из подъезда, Игорь подзывающее махнул рукой Каспару и Агате, которые в стороне от основной группы детей, метавшихся вокруг ободранной деревянной горки, обрабатывали шкуркой все те же деревянные скамеечки. Они быстро подбежали к подъезду.

– Вас папа зовет.

Оба втянули головы в плечи и быстро засеменили к дверям в квартиру. Агата обернулась и шепнула Игорю:

– Приходи на собачью площадку, ладно?

Игорь кивнул.

– Завтра приходи, – прошептала Агата, но Каспар дернул ее за руку, и они скрылись за дверью.

Риты не было у их английского репетитора – Нины Львовны – ни на следующий день, ни через два дня, на следующем занятии. Нина Львовна забеспокоилась:

– Сходи к Рите, Игорь, узнай, в чем там дело. Она, конечно, и так знает этот Perfect Voice как «Отче наш», но что-то мне за нее неспокойно.

«Знала бы она, что в точку попала, – с тоской подумал Игорь. – Мало человеку каких-то жизненных несвобод, например бедности, так надо придумать себе еще и кабалу небесную».

– Сходишь?

Он и так ходил каждый день, но на собачьей площадке никто из детей Бринскусов не появлялся.

Игорь мотался по скверу и утром и вечером, загребая ногами палые листья скверных тополей – хотя стоял июль, деревья росли здесь больные, сбрасывали листву рано. Оказалось вдруг, что жизнь его за какой-то месяц организовалась вокруг Риты и без нее ощущалась как пустая.

Он не выдержал и позвонил Сергею Сергеевичу.

– Сергей Сергеевич, мне ваша помощь нужна.

– Я зайду вечерком, в полшестого давай.

И снова этот неприметный, сутулый, как будто даже нездоровый человек продемонстрировал свое скрытое могущество.

Он выслушал Игоря, не поднимая на него глаз, проверяя горячую интонацию на слух.

– Вот вера, Игорь, обычная человеческая вера. Вроде бы сильная штука. Но она же и слабость, понимаешь? Излишняя сила – всегда слабость. Уверен, что этот Ритин папаша человек неплохой, уж во всяком случае в СС не служил, потому что семья сюда была сослана еще в сороковом. Но перебирает с верой.

Папа, прислуживавший Сергею Сергеевичу за чаем с подобострастием ординарца, наклонился к гостю, ища его глаза.

– Нерусский?

– Литовец, – протянул Сергей Сергеевич. – Ну что ж, литовцы тоже наши люди. Пока во всяком случае.

Уже на следующий день, выходя из подъезда, Игорь увидел фигуру Ритиного папы, метнувшегося ему навстречу. В руках он держал кепку, желтую, клетчатую, в тон куртке, в которой его видел Игорь при первой встрече. Он широко улыбался.

– Игорь, вы не обижайтесь на меня. Приходите к нам. Маргарита заждалась. Да и я с Бирутой буду рад. Бируте – это моя жена, мама Маргариты. Меня Стас зовут, – он торопливо оглянулся. Игорь увидел – на тротуаре у дворового газона стоят «жигули» того замечательно неопределенного цвета, который производитель именовал «белая ночь» или «крем-брюле», то есть цветом, которого в материальном мире не существует. Из машины за ними внимательно наблюдали. Стас протянул руку, быстро промокнув ее кепкой.

– Будем знакомы, Игорь.

Игорь пожал большую влажную руку. Стас снова оглянулся на машину.

– Сегодня приходите обязательно, Маргарита с матерью приготовили шарлотку. Придете? А может, прямо сейчас поедем?

Игорь, направлявшийся снова помаячить на собачьей площадке, все-таки испытал неловкость от того, что его тайное намерение было предложено реализовать так стремительно и с посторонней помощью.

Увидев, что на лице Стаса тает улыбка, Игорь согласился. В машине их поджидали двое: один, пожилой, с длинными седыми волосами и загорелым лицом, сидевший на заднем сиденье, и второй, рыжий, розовощекий, пухлый, – за рулем. Они негромко поздоровались, и старый сказал Игорю:

– Садитесь вперед, молодой человек.

И потом – Стасу:

– Stasis, кur?¹

– Namo.²

– Pirmun!³

В этот день Игорь познакомился с тихой и приветливой, выглядевшей старше своего мужа Бирутой. Хотя сейчас ясно, что никого из Ритиных родителей он так и не узнал за годы знакомства, а позднее и родства.

Стас и Бирута суетливо рассадили детей и Игоря за стол, накрытый белой скатертью, осветлившей всю комнату. И, кивнув на прощание, ушли из квартиры. Каспар и Агата, не таясь, запрыгали на своих местах. Рита смотрела на родителей опасливо, но тоже – было заметно – радовалась тому, что Игорь рядом. От этого он таял, как соты на солнце.

Пышному, благоухающему корицей яблочному пирогу были рады только Каспар и Агата, они ели быстро и большими кусками. Они, казалось, торопились справиться со сладостью, чтобы оставить сестру и ее гостя наедине.

Когда младшие, подталкивая друг друга, вывалились на улицу, молчание стало звучащим. Рита не выдержала его первой. Встала, подошла к радиоприемнику, включила его. Эта мелодия играла тогда повсюду – тема из «Грязных танцев».

– Давай потанцуем?

– Я, Рит, не умею.

– Давай-давай, попробуем, – она потянула его за руку. – Ты знаешь, что все великие танцовщики были сначала плохими танцовщиками.

Она крутнулась, подняв его руку своей, и тесно прижалась к его груди спиной. Опустила его руку на свою грудь.