Тень ночи

– Каждый день моей жизни – это битва за контроль над собой. Я сражаюсь с гневом и отвратительным, тошнотворным состоянием, которое наступает потом. Я сражаюсь с голодом и жаждой, поскольку считаю, что не вправе отбирать кровь у других существ. Даже у животных, хотя уж лучше у них, чем у тех, кого потом снова увижу на улице. – Он посмотрел мне в глаза. – Я постоянно воюю со своим невыразимым желанием обладать твоими телом и душой, причем обладать так, как понимают только вампиры. Теплокровным этого не понять.

– Ты хочешь моей крови, – прошептала я, удивляясь внезапному пониманию. – Значит, ты лгал мне.

– Я лгал себе.

– А ведь я не раз говорила, что готова тебя напоить. – Схватившись за воротник платья, я разорвала его еще больше, потом наклонила голову, обнажив яремную вену. – Пей мою кровь. Мне не жалко. Я лишь хочу тебя вернуть, – сказала я, борясь с подступающими слезами.

– Ты моя истинная пара. Я бы никогда не согласился добровольно пить твою кровь. – Холодные пальцы Мэтью вернули воротник на место. – Я решился на это в Мэдисоне, но тогда я был слишком слаб и не смог удержаться.

– Чем тебя не устраивает моя шея? – смутилась я.

– В шею вампиры кусают только чужих и тех, кто им подвластен. Но только не любимых и уж не свою пару.

Мне вспомнились наши прежние разговоры о вампирах, крови и сексе.

– Доминирование и насыщение. Получается, большинство покусанных вампирами – обычные люди. Стало быть, в легендах о вампирах есть зерно истины.

– Свою пару вампиры кусают вблизи сердца, – сказал он.

Мэтью раздвинул края разорванного платья и губами прильнул к моей коже чуть выше сердца. Сюда он целовал меня в нашу брачную ночь, переполненный чувствами и страстями.

– Я-то думала, ты хотел меня поцеловать, а это была заурядная жажда крови, – невесело усмехнулась я.

– В желании вампира испить крови из этой вены нет ничего заурядного. – Губы Мэтью сдвинулись на сантиметр ниже и вновь прижались к голубой жилке.

– Но если подобное желание не связано с доминированием и насыщением, с чем тогда оно связано?

– С честностью. – Глаза Мэтью снова почернели. – Вампиры не могут быть полностью честными. Каждый хранит слишком много секретов. Есть такие, о которых мы никогда не говорим вслух. Большинство наших секретов слишком запутанны, и другому их не понять, сколько бы ни пытался. И потом, в моем мире существуют запреты на разглашение тайн.

– Ну да. «Это не моя тайна, и я не вправе о ней говорить». Такое я уже слышала, и не раз.

– Пить кровь того, кого любишь, означает понимать, что от любимого ничего не утаишь. – Мэтью опустил голову и снова коснулся моей вены. – Мы называем эту вену сердечной. Кровь здесь слаще. Здесь ощущаешь свое полное обладание другим и свою принадлежность другому. Но чтобы пить отсюда кровь, нужен полный контроль, дабы не поддаться вихрю сильных чувств. А они непременно появляются.

В его голосе я уловила знакомую печаль.

– Ты себе не доверяешь, боясь, что это перейдет в бешенство крови, – догадалась я.

– Ты меня видела во время приступа. Мной двигало стремление уберечь тебя. А кто представляет для тебя бо́льшую опасность, чем я?

Дернув плечами, я сбросила платье, после чего сняла рукава, оставшись голой по пояс. Затем освободилась от нескольких своих юбок.

– Нет! – Глаза Мэтью почернели еще сильнее. – Рядом нет никого на случай, если…

– Если ты не сможешь остановиться и выпьешь всю мою кровь? – Я сбросила последнюю юбку. – Уж если ты себе не доверял, находясь рядом с Филиппом, сомневаюсь, что присутствие Галлогласа и Пьера за дверью повысило бы степень твоего доверия.

– Это не тема для шуток.

– Согласна, – сказала я, беря его за руки. – Это тема для мужей и жен. Это вопрос честности и доверия. Мне нечего от тебя скрывать. Если после порции моей крови у тебя исчезнет навязчивая потребность выискивать мои секреты, которые существуют только в твоем воображении, тогда сделай это поскорее.

– Учти, вампиры не ограничиваются одним разом, – предостерег меня Мэтью, пытаясь отстраниться.

– Я это знаю, – не смутилась я, запуская пальцы в его волосы на затылке. – Бери мою кровь. Бери мои тайны и секреты. Делай то, что тебе настойчиво велят твои инстинкты. Здесь нет никаких колпаков и пут. В моих объятиях ты можешь чувствовать себя совершенно свободным, даже если это единственный уголок твоей свободы.

Я притянула голову Мэтью. Его губы коснулись моей кожи. Первая его реакция была осторожной. Мэтью обхватил мои запястья, словно надеясь отпрянуть при первой же возможности. Но вампирские инстинкты были сильны, а потребность в питье крови ясно ощутима. Связующие нити мира изменили свой рисунок и распределились вокруг меня, создавая пространство для столь сильных чувств. Я осторожно высвободила руки. Мои груди подрагивали от каждого вдоха.

Вид у Мэтью был настолько испуганным, что у меня защемило сердце. Но страх не подавил желания. Страх и желание. Неудивительно, что они фигурировали в сочинении Мэтью, обеспечившем ему поступление в колледж Всех Душ. Кто лучше вампира способен понять войну между этими чувствами?