«Теория заговора». Историко-философский очерк

Возникает вопрос: насколько конспирологические авторы соотносят указанную модель с собственным жизненным опытом? Можно с уверенностью утверждать о прослеживаемой непосредственной связи теоретические установок авторов с их индивидуальным опытом. Осознание ценности информации, которой владеет конспиролог, делает его особо уязвимым, так как информационная блокада со стороны субъекта заговора приводит к фактическому выключению конспиролога из коммуникативного пространства, подтверждением чему служат вышеприведённые примеры с Д. Ридом и В. Д. Ивановым. В этой ситуации только личностное знание служит какой-то гарантией разоблачения заговора, что объясняет страх конспиролога перед возможным покушением на его жизнь. Это часто наблюдаемое явление носит не параноидальный характер, о чём, в частности, говорят представители неофрейдистского направления, но имеет вполне рациональное обоснование. Нередко опасения за свою жизнь отражаются в действиях конспирологов достаточно причудливым образом. Например, Е. А. Шабельская-Борк в 1909 году обращается к командиру отдельного корпуса жандармов П. Г. Курлову с весьма неожиданной просьбой — выдать ей револьвер. Столь необычная просьба обосновывается постоянной угрозой со стороны «тёмных сил»: «Без оружия страшно нашему брату черносотенцу… Покупать денег нет. Дороги проклятые револьверы. А мы — бедные сотрудники правых газет»^{240}

. Необходимость защиты становится ясной, если учесть, что, помимо написания конспирологических романов и газетных публикаций, обращенных к широкой читательской публике, Шабельская-Борк состояла в односторонней переписке с Николаем II, С. П. Белецким, А. Д. Протопоповым. В своих весьма драматических посланиях автор «Сатанистов XX века» стремится продемонстрировать уникальность, насущную злободневность транслируемой ею информации. «Сейчас — о Господи одним днём позже — я получила письмо из Лондона… с предупреждением что выдан в Бунде смертный приговор Шувалову. О Господи если бы тот кто мне пишет мог послать по телеграфу я бы могла поспеть предупредить его»^{241}

.

Одним из вариантов приведённой модели поведения конспирологических авторов служит стремление к анонимности, выступающее в качестве гарантии относительной безопасности автора, возможности его дальнейшей деятельности. Естественно, что нередко «анонимность» становится элементом своеобразной литературной игры, не ставящей своей целью реальное сокрытие авторства, но служащей способом привлечения дополнительного читательского внимания. Но в ряде случаев мы сталкиваемся с профессиональным использованием транслируемых знаний, своего рода переводом конспирологической теории в сферу практики. К самым известным примерам относится история авторства и публикации «Протоколов сионских мудрецов», полемика вокруг которых не утихает уже более ста лет. Также до сегодняшнего дня затруднена идентификация автора, выпустившего под псевдонимом А. Селянинов в 1911 году работу «Тайная сила масонства», которая получила значительную известность в отечественных конспирологических кругах.

Весьма показательный пример можно найти в западной конспирологии, он связан с именем Ф. Франко, внёсшего свой несомненный вклад в развитие «теории заговора». В отличие от многих известных политиков XX столетия, Франко не только разделял конспирологические воззрения, но и смог их расширить содержательно. Начиная с декабря 1946 года по май 1951 года, он публикует в официальной газете франкистов «Arriba» обширную серию статей под псевдонимом Хакин Бор, вышедших затем в 1952 году книжным изданием под названием «Масонство». Каудильо не ограничился только лишь созданием псевдонима, но попытался «материализовать» «Хакина Бора»: «Чтобы окончательно сбить с толку своих противников, Франко сообщил через газеты, что он якобы принимал этого писателя у себя во дворце»^{242}

. Подобные действия указывают на явное нежелание вести открытую полемику, что объясняется как тактическим политическим расчётом: попыткой сближения с Англией и США, так и опасением за собственную безопасность, весьма относительную, учитывая разоблачаемые автором методы действия «вольных каменщиков»: «Мы не устаём подчёркивать политический характер масонства, его стремление установить масонскую власть надо всеми народами и неразборчивость в средствах достижения цели. Масонство разработало долгосрочную программу, совершенствуя её коварность и эффективность на протяжении веков»^{243}. Также, видимо, с целью дезинформации «коварных» и «эффективных» масонов в текстах Хакина Бора нередко можно встретить здравицы в честь каудильо. «Мы, испанцы, не дадим себя обмануть, мы умеем учиться у врагов. Он показывает нам, в чём наша сила, когда бьют в нужную точку. Ответ испанский народ дал 9 ноября: “С Франко до самой смерти”»^{244}.