«Теория заговора». Историко-философский очерк

Из области возможной, декларируемой опасности для конспирологических авторов, смерть смещается в сферу реальности, благодаря чему «теория заговора» приобретает драматическое измерение. Типичным примером тому выступает судьба американского конспиролога М. У. Купера, написавшего конспирологический бестселлер «Узри коня бледного» и выступавшего на радио с ежедневной передачей. Купер всячески подчёркивал свою осведомлённость о закулисной стороне истории, тайных аспектах политических процессов фактами личной биографии. По его словам, ранее он принадлежал к ордену де Моле, а кроме этого являлся кадровым офицером военно-морской разведки США, что, в совокупности, обеспечивало ему доступ к самым засекреченным материалам. Такая серьёзная автохарактеристика становится основанием не менее серьёзной репутации в самых широких конспирологических кругах. Российский сторонник «теории заговора» следующим образом определяет как значение работ Купера, так и масштаб его личности: «Автор, бывший работник военно-морской разведки США, излагает в своей работе множество новых и неизвестных фактов. Достоверность их подтверждена документально. А также неоднократными покушениями на жизнь В. Купера, в результате одного из которых последний остался чудом жив, став инвалидом и потеряв ногу. Как может догадаться современный читатель — убивают только за правду»^{245}

. Как мы видим, сложившаяся личностная репутация оказывает непосредственное воздействие на восприятие самого конспирологического текста. Для конспирологического сознания свойственно достаточно жёсткое закрепление непосредственной связи между автором и его текстом, аутентичность последнего подкрепляется фактами биографии автора. И в этом случае снимаются все рациональные противоречия и логические несообразности. Американский исследователь конспирологии Дж. Л. Рейнольдс отмечает множество фактических ошибок в работах Купера, включая размещение им штаба Бильдербергской группы в таком таинственном месте как «Гаага, Швейцария». Присутствием в Швейцарии данного штаба объяснялось то, что родина Вильгельма Телля была единственной европейской страной, избежавшей участия во Второй мировой войне. Для критика конспирологии такое произвольное объединение Швейцарии и Голландии служит явным признаком несостоятельности конспирологических построений.

Конспирологическое же сознание оказывается невосприимчивым к такого рода моментам. Не замечаются несоответствия между заявленной биографией Купера и реальностью, в которой кадровый офицер военно-морской разведки имел звание петти-офицера второго класса, соответствующее званию старшины в российском флоте, что явно не позволяло занимать ему экспертную должность в разведывательных органах. Все названные ошибки в книге Купера и несовпадения между его реальной биографией и той, которую он сам хотел считать подлинной, снимаются событиями ноября 2000 года. Тогда М. У. Купер погиб в перестрелке с представителями службы шерифа, пытавшимися его арестовать по обвинению в ряде преступлений, включая вооружённое ограбление при отягчающих обстоятельствах и традиционное для правых американских диссидентов уклонение от уплаты налогов. Рейнольдс отмечает, что насильственная смерть конспиролога снимает все претензии к вопросам его биографии и степени достоверности его книг и выступлений: «Он был убит, говорят его почитатели, потому что знал слишком много правительственных тайн. Его послужной список, по их мнению, подменили, чтобы устранить любые сведения о его причастности к военной разведке. И вместе с ним оказалась погребена правда о Розуэлле, убийстве Кеннеди, террористических атаках 11 сентября, “группе Джеисона”, истинных причинах отставки Ричарда Никсона и других

событиях, за которыми стоят тайные общества»^{246}. Как мы видим, трагическая гибель Купера не только обосновывает истинность его гипотез, касающихся событий уже произошедших, но и априорно предполагает это в отношении событий, наступивших после его смерти. Абстрагируясь от биографии конкретного американского конспиролога, сделаем ряд выводов, касающихся общих механизмов функционирования «теории заговора».

На наш взгляд, в основании конспирологического дискурса лежит ретроспективный способ понимания истории. Ретроспективность реализуется в последующем в сопоставлении исходного тезиса с теми или иными историческими фактами и событиями, что, по мнению конспирологических авторов, обеспечивает «теории заговора» объективный, «внеличностный» характер. Значение ретроспективности объясняется тем, что история как совокупность фактов и явлений, толкуемых в качестве истинных или достоверных, для конспирологического сознания служит своего рода «внешним каркасом», под которым скрывается истинное ее содержание. Правильность конспирологического толкования подтверждается самой масштабностью подхода, когда события далекого прошлого обосновывают в своей совокупности верность «теории заговора».