Терапевт

Флемминг хотел, чтобы они позиционировали себя как участники крупных архитектурных конкурсов, параллельно накапливая капитал работой над мелкими проектами. Сигурд с Маммодом хотели работать с частными заказчиками, а также выполнять среднекрупные проекты по заказу от государственных структур и не тратить драгоценные дни и недели на подготовку к конкурсам, от которых все равно никакого толку. Так, во всяком случае, говорил Сигурд. И кто его знает, чего, собственно, хотел Маммод, но мне кажется, он просто хотел спокойно работать. Кажется, они так и не пришли к единому мнению. Насколько я понимаю, каждый работал над тем, что сам выбрал, а когда финансы начнут петь романсы, новой стычки не избежать. Впрочем, наверное, это все теперь неактуально…

— Что он сказал? Этот Гюндерсен из полиции?

Флемминг пожимает плечами.

— Да ничего. Спросил, не испортили ли мы отношения. Я сказал, что вовсе нет, что творческие расхождения мы разрешали при помощи упорной работы и совместного распития горячительных напитков. Точка.

— Сильно они тебя достали, Сара? — говорит Маммод.

Я вздыхаю.

— Да уж… О чем только не выспрашивали. Из-за чего мы ссорились, к примеру… Но они же просто выполняют свою работу. Так я думаю.

Оба кивают, словно я сказала что-то важное и мудрое. Видимо, ждут не дождутся, когда я уберусь восвояси… Я одним глотком опустошаю чашечку и говорю:

— Я, собственно, хотела просто заглянуть к нему в кабинет. Вы не против?

— Да что ты, — чуть ли не в унисон горячо возражают они.

Мы все трое встаем.

— Я тебя провожу, — говорит Флемминг.

Маммод снова обнимает меня и возвращается к своим древесным плитам.

* * *

Деловой календарь Сигурда — это на самом деле книга. Так заведено в архитектурном бюро «ФлеМаСи»: никаких «Аутлуков», никаких подключенных к смартфонам календарей, каждый сам по себе. На пятницу, 6 марта, запланировано: 11.30 — Аткинсоны; 16.30 — в горы. Я разглядываю слова, выведенные характерным наклонным почерком Сигурда: печатные буквы с петельками и кривыми черточками сверху «т» и «г». Так, так… Аткинсоны в половине двенадцатого. Через два часа после сообщения о том, что он уже на месте. Вечер перед его исчезновением стоит у меня перед глазами в мельчайших подробностях — то ли потому, что я так ясно запомнила тот вечер, то ли потому, что столько раз мысленно возвращалась к нему. Но одно я помню абсолютно точно: Сигурд поднимает взгляд от лежащего у него на коленях компа и говорит: «Хочу быть у Томаса в половине седьмого».

Я перелистываю страницу назад. На предыдущей неделе две встречи с Аткинсонами. Еще неделей раньше три.

— Он много работал с Аткинсонами, — бросаю я.

— Да, — вздыхает Флемминг. — Да, они такие странные… И с деньгами вечно опаздывали. У них огромное количество неоплаченных счетов. Сигурду стоило большого труда заставить их раскошелиться. Особенно мадам. Вечно торгуется по поводу всего, о чем они уже договорились…

— А не знаешь, зачем он собирался к ним в пятницу?

— Не имею представления, — говорит Флемминг. — Я его здесь не застал.

— Но все-таки, как ты думаешь, он собирался показать им свои чертежи? В смысле, если б собирался, он же должен был взять с собой тубус?

Флемминг пожимает плечами.

— Не знаю. Наверное… Но они ведь и что-то другое могли обсуждать, с такими людьми никогда не знаешь точно… Проблемные клиенты. У меня самого есть парочка таких.

Я перевожу взгляд на кульман Сигурда. Там пусто.

— А полицейские ничего не забрали? — спрашиваю.

— Нет, — говорит он. — Насколько я знаю, ничего. Извини, Сара, у меня тут работа срочная… Но ты не торопись, и вообще, ну, теперь ведь его вещи принадлежат тебе — бери все, что хочешь… Ну и как-нибудь надо будет обсудить еще… как бы сказать… всякие практические дела.

— Спасибо, — говорю я, — созвонимся.

Он опять обнимает меня; затем бормочет, удаляясь:

— Ну просто невероятно…

Я фотографирую деловой календарь: пятничную страницу и страницы за остальные дни той недели и трех предыдущих. Фотографирую и страницы этой недели, первой недели, которую Сигурду не доведется прожить. В календаре на эту неделю почти ничего не намечено. И с Аткинсонами договоренности тоже нет. Перелистываю странички на пару недель вперед. Фамилия Аткинсон не попадается. На двух последних страницах — список адресов. Аткинсоны живут на знакомой мне улице, совсем рядом с Санкт-Ханс-Хауген. Я прячу деловой календарь в сумку.

Уж не знаю, встретился Сигурд с Аткинсонами или нет, но одно я знаю точно: он меня обманул. Сказал, что хочет заехать за Томасом в половине седьмого утра — но не говорил, что собирается встретиться с клиентом до того, как отправится в горы.

* * *

Я уже вышла на улицу, и тут меня догнал Маммод.

— Подожди! — кричит он.

Я жду. Он подходит и говорит:

— Вот еще что… — Так и стоит в своем синем комбинезоне, защитные очки подняты на макушку, сам весь в опилках. — Даже не знаю, стоит ли об этом рассказывать… Но Сигурда больше нет, а тебе, мне кажется, нужно это знать. Его несколько раз поджидала какая-то женщина.

— Что-что?