Терапевт

— Ну, я ее видел раза два, так, кажется. Первый раз она стояла, прислонившись вон к тому фонарному столбу, и заглядывала в наши окна. Дело шло к вечеру, часов пять или шесть было… я еще помню, Флемминг собирался что-то показать мне в своем кабинете. Я заметил ее потому, что она в наши окна смотрела, понимаешь? Я еще подумал: черт, понимаю, почему люди не хотят жить на первом этаже; кому хочется, чтобы на них пялились? Если б не подумал, наверняка и забыл бы уже. И еще была мыслишка: интересно, долго она будет тут торчать? И вот я смотрю и вдруг вижу, что к ней подходит Сигурд. Они обнялись и ушли вместе. Больше ничего не знаю — только то, что видел. Я тогда подумал: ну и дела, странно… Вот и всё. Не знаю… Это же могла быть приятельница, кузина какая-нибудь, откуда мне знать… А второй раз — наверное, с месяц назад — он приезжал на машине что-то забрать из кабинета. Машину прямо тут поставил… вообще-то тут нельзя… ну знаешь, когда мигает аварийка… и у него в машине девушка сидела. Я — на мне очков не было — я ее не рассмотрел, но мне кажется, что та же самая. Мне это показалось немножко странным, и когда они уехали, я сказал Флеммингу, что заезжал Сигурд и в машине у него была девушка, просто в шутку. Ну ты же понимаешь, мужики такие, ты же знаешь…

— Знаю, — говорю я, едва дыша, и думаю, что нет, ни черта я не знаю о том, каковы мужики.

— И тогда Флемминг сказал: раз уж к слову пришлось, он ее тоже видел. Примерно при тех же обстоятельствах. Она стояла на улице и ждала Сигурда, и ушли они вместе. В общем, как бы сказать, наверняка тут ничего такого… может, ты даже знаешь, кто это?

И он улыбнулся — даже с надеждой, показалось мне.

— Не знаю, — говорю я. — Скажи, а как она выглядела?

— Ну… — говорит Маммод, почесывая голову; над его кудряшками взмывает легкое облачко опилок. — Ну, светленькая, их много таких… Даже немного на тебя похожа. Нормального роста, нормально сложена. Черное пальто. Пожалуй, моложе его. Ну не знаю, я прямо так уж ее не рассматривал…

Я смотрю на него ничего не выражающим взглядом и не знаю, как на это реагировать. Сигурда ждала женщина, и не один раз, а по меньшей мере три… Каких женщин знает Сигурд, кроме меня и Маргрете? Мои подруги живут не здесь. Он знает мою сестру; Анника работает в центре и вполне могла бы пешком прогуляться до их бюро, но зачем ей это надо? Ну, и есть еще Юлия. Она моложе его на несколько лет, и да, она светленькая. Я задумываюсь на пару минут о Юлии. Сигурд считал, что мне стоило бы с ней подружиться; может быть, хотел даже, чтобы я была похожа на нее, на эту Юлию, шаставшую по моему дому. И еще есть подруга Яна-Эрика, чтобы никого не забыть. И еще однокурсницы, но это не считается, потому что Маммод и Флемминг учились с ним на одном курсе и всех их тоже знают.

А заказчицы? Знакомы ли компаньоны с клиентами друг друга? И в ту же секунду меня осеняет: Аткинсон. Таинственная мадам, супруг которой часто бывает в отъезде, капризная дама, которая требует и требует, но не спешит расплатиться. О которой он, стало быть, счел необходимым наврать…

Маммод взглядывает на меня и огорченно вскидывает брови.

— Наверное, не стоило рассказывать, — говорит он. — Флемминг думал, что не стоит. Но я не знаю… Я подумал… На твоем месте я бы хотел об этом знать.

— Да, — я киваю, — спасибо тебе.

Он тоже кивает.

— Это же может совсем просто объясняться. Это же может… ну не знаю… это же кто угодно мог быть. Но теперь ты знаешь, во всяком случае.

И поворачивается, чтобы уйти.

— Маммод, — говорю я; он оглядывается и смотрит на меня. — Вы это полицейским рассказали?

— Нет. Нет, в смысле, они же не спрашивали… Наверное, надо было.

— Да, наверное.

— Ты же можешь им сказать, когда будешь с ними разговаривать…

Маммод быстро удаляется и скрывается в дверях бюро. Это же кто угодно мог быть, сказал он, и с ним можно согласиться с учетом описания внешности. Светленькая, довольно молодая, нормального роста и сложения. Такое описание подойдет большинству норвежек в возрасте до сорока. Он нарочно так неточен? Или я уже никому не верю?

По пути к метро я думаю: в полиции об этом не знают. Маммод не рассказал Гюндерсену. Наверное, я должна рассказать… Но меня охватывают сомнения. На станции «Майорстюа» я прохожу мимо газетного киоска. Не хочу видеть, что они пишут об убийстве в Крукскуге (теперь мою трагедию наверняка называют так; как бы то ни было, не желаю читать их опусы в захлебывающемся от кровожадного восторга тоне, который они приберегают для описания убийств. Прохожу прямо к платформам. Задираю голову и щурюсь на табло — одна линия, другая, восточная, западная — и представляю в то же время, как может сложиться разговор с Гюндерсеном. Я скажу, что Сигурд втайне встречался со светленькой женщиной. Притворно наивное выражение на лице Гюндерсена как бы нейтрально: надо же, да что вы говорите? Словно не понимает, что это значит, когда мужчина встречается с женщиной втайне от жены…